- Что?! – заревел Черный, отыгрывая действие.
- Я чужие объедки не беру, - Кароль неторопливо натянул сапоги.
- Какие объедки?! – теперь гнев был настоящим. - Ты, выродок, и мизинца дочери не достоин. В былые времена пришел бы свататься, так с порога бы тебя спустил.
Каменецкий хотел пошутить про Рыгорку, но увидел затравленный взгляд Олеськи. «Про полюбовника отец ничего не знает. Глупая корова, зачем ты цепь-то нацепила?»
- Не совестно родную дочь в грязи марать? – лишь холодно произнес он, поправляя ножны палаша.
- Священник ждет, обвенчаетесь до обеда, - холодно объявил Елисей, перестав играть.
- Батюшка, миленький, я за него не хочу, - пропищала Олеська. – Злой он, я боюсь его.
- Кто тебя, паскудница, спрашивает, - Черный даже не взглянул на дочь.
«Еще одна принцесса из-под конюха да под меня, ну уж нет!»
- Я тебе не ягненок на заклании, - Кароль покрутил в руке рукоять оружия.
- Знаешь, что у нас с насильниками делают? – Елисей смерил Каменецкого тяжелым взглядом. – Их камнями на торгу забивают.
- Всем объявишь, дочь станешь позорить, уж и так про нее, должно, слухи с душком ходят, - Кароль оценивающе примерялся к распахнутому окну.
- Высоко, шею сломаешь, - предупредил Черный. – Или ты сейчас в домовой церкви обвенчаешься с моей дочерью, или мои воины забьют тебя по-тихому прямо здесь. Живым и холостым ты отсюда не выйдешь. Выбирай.
- Выбор как-то невелик, - Кароль снова собирался умирать.
[1] Седмица – неделя.
Глава VII. Кароль и София?
1
Людское море волновалось, переливаясь войлочными шапками и цветастыми платками. Народ со всех окрестностей собрался, чтобы посмотреть на пробный запуск диковинной мельницы. Самые отчаянные зеваки подступились вплотную к озерной кромке, не замечая промокших носов сапог, ловкие мальчишки заняли лучшие места на ветках плакучих ив. В воздухе приятно пахло свежей стружкой. Объект общего внимания, огромное деревянное колесо, вгрызалось в развороченную скалу, поражая внушительными размерами. Водопад огибал его по временным деревянным желобам, взбивая воду в облако мелких брызг.
Работники ждали сигнала.
- Можно начинать, - подсказал Софии Любош.
Молоденькая княгиня, перекрестившись, достала из-за пояса белый кружевной платок и широко махнула им над головой.
Сильные мужские руки дернули веревки, срывая затвор. Вода оглушительным потоком ударила в лопасти колеса, оно жалобно скрипнуло, охнуло и медленно поползло в неторопливом вращении.
- Работает? Работает. Ра-бо-та-ет!..
Мельники, смолов прошлогоднее зерно, вынесли первую горсть муки на серебряном блюде и подали с поклоном княгине Каменецкой. София пальчиками потрогала белую горку, посмотрела на свет и передала блюдо городовому Ивлицы, тот оценив помол, передал сельским старостам, те деловито закивали.