Нина со злостью рванула ручку входной двери и влетела в дом. По коридору порхали приятные обеденные ароматы. Нервно скинув туфли, хозяйка протопала на кухню. Казачок в фартуке сидел на табуретке и пялился в телефон.
– Как температура? – сквозь зубы проговорила Нина.
– Тридцать семь и две, – отчитался Степка, откладывая мобильник.
– Кашель как?
– Мокрый, но откашливаться стал, – посмотрел он на нее большими наивными глазами.
– Ты чего баб Рае наговорил? – пошла в наступление хозяйка, выставляя как улику на стол коробку ингалятора.
– Репутацию твою у бабушек спасал, – равнодушно кинул Степка.
– Какую репутацию? – опешила Нина.
– А как лучше звучит: «Я привела в дом неизвестного мужика, теперь лечу» или «Приехал муж, обижена, но приходится ухаживать, он же болен?» – Степка надменно скрестил руки на груди. – Потом скажешь – не смогла простить, расстались друзьями. Они тебе в рот заглядывать будут и героиней романов считать, а так, сама понимаешь, кем. Старое поколение, у них свои тараканы.
– То есть ты у нас благородный, честь дамы защищал? – недовольно фыркнула Нина.
– Нет, сказочник, и небылицы плел.
– Да все уже знают, что ты из полевого лагеря. Какой муж?
– Вот, даже в лагерь напросился, чтобы ближе к тебе быть. Есть давай, остывает.
– А что у нас на обед? – Нина вымыла в раковине руки и заглянула под крышку чугунка. – Плов? Ничего себе! – на нее смотрел рассыпчатый рис, мягкого желтого оттенка, в обрамлении морковки и долек чеснока, за нос дразняще схватил мясной дух. – А где ты мясо взял?
– Ни одна соседская кошка не пострадала, – отшутился Степка, по-хозяйски раскладывая тарелки. – На тушенке. Лучше, конечно, мясо, но «на безрыбье» как получилось.
– Так я тушенку вчера в макароны забросила, – все же припомнила Нина Ваську, упитанного кота бабы Раи.
– Это из моих запасов. Должен же я как-то отработать, – Степка открыл холодильник, на верхней полке ровными рядами стояли банки.
– Спасибо.
– У меня в машине еще пачка рафинада. Может принести?
– Сахар у меня есть, – усмехнулась Нина.
Они сели обедать. Вкусно, что и говорить, мужики, если у них руки откуда надо растут, готовить умеют – пальчики оближешь.
– Теперь быстрее колоться и ингаляцию, а то у меня сегодня еще два вызова, – торопливо поднялась из-за стола Нина. – У Анны Ивановны ногу раздуло, надо глянуть, и инъекцию Ковалеву.
– Ну, иди готовь орудия пыток, я посуду помою, – совсем уж милостиво предложил Степан.
«Да он сегодня не мужчина, а праздник».
Нина в хорошем настроении впорхнула в зал, бегло пробежалась глазами по полке шкафа и… Настроение резко потухло. Содержимое шкафа просматривали! Степка определенно рылся в ее вещах. Нет, все было разложено как прежде, почти в той же последовательности, но по едва уловимым приметам можно было понять, что предметы трогали и передвигали: вазочка чуть сдвинута – четверть круга чистого пространства в тонком слое недельной пыли, полотенца лежат слишком ровно, и вчера верхним было синее (это Нина точно помнила), а сегодня розовое; а фарфоровая козочка вообще оказалась в другом углу полки. Нина растерянно взяла ее в руки и заметила, что у статуэтки отбит хвостик. «Ну, это уж слишком! Чего он искал, деньги? Так у меня их отродясь не было, на карточке немного, да и та с собой в сумке». Нина полезла в сумочку – не вытащил ли больной у нее зарплатную карточку под утро, когда ее разморило сном, но серый угол карты привычно торчал из внутреннего кармана.