».
— А ведь похоже на призовую гравировку, — вслух произнесла Алена.
— Да, это часы командора Карлинского, — перед ней снова сел Антон.
— Ты так уверенно говоришь, здесь, кроме «Достойнейшему» и «К новым победам», все остальные надписи очень обтекаемые и подойдут и для других случаев.
— А зачем я в Питер, думаешь, ездил? — поднял правую бровь Антон, — нет, ну ты-то уверена, что к Миленке на свидание, — Тишин взял со стола карандаш и пририсовал козе-Алене корону, — но на самом деле за заключением эксперта. Это коллекция ежегодной петровской регаты.
Алена вырвала у него карандаш и пририсовала своему козлу большую медаль.
— Маловата, — хмыкнул Тишин. — Отдельные часы большой стоимости не имеют, те же Буре, которыми так гордится дед Борис, я находил на сайтах всего за полтинник.
— Пятьдесят тысяч тоже большие деньги, — возразила Алена, для которой и это была астрономическая сумма.
— Не такая, чтобы убить за нее, хотя у нас и за трешку могут грохнуть.
— Вот именно, — поддакнула Алена.
— В общем специалист мне объяснил, что если часы не сами по себе, а коллекция, да еще и связанная с какой-нибудь историей, документально подтвержденной, — Тишин постучал по факсимильной копии книги Карлинского, — то цена их резко возрастает, и это уже очень приличная сумма. Понимаешь?
— А вот за нее можно и убить, — прошептала Алена. — Но дед Борис говорил, что его отец-часовщик собирал часы всю жизнь и скупал их в разных местах.
— Во-первых, часовщик мог что-то такое знать и целенаправленно скупать именно часы Карлинского, во-вторых, и это ближе к истине, про покупку на последние деньги он мог сыну просто соврать, а коллекция пришла к нему совсем другим путем.
— Он мог их выкрасть? — выдала версию Алена.
— Он или еще дед Бориса, но это так, мои домыслы. Суть не в этом, Мишкины часы — седьмой артефакт ценной коллекции, они тоже с регаты.
— И деду Борису угрожает опасность, — от волнения Алена даже привстала.
— Ничего деду не угрожает, — усмехнулся Антон, — полдеревни знает, что он часы на хранение в банк отвез, он уже всем разболтал, а ключ от ячейки от греха подальше участковому дяде Коле отдал. Так что дед твой может спать спокойно.
— И Васька мой, и дед мой, — проворчала Алена, — всю округу мне в родню записал, — и она повесила козлику еще одну медальку.
— Чаю хочешь? — дружелюбно предложил Антон.
— С лимоном, — буркнула Алена.
«Выходит, преступник или преступники, охотились за Мишей и его часами, и вслед за ним вышли и на деда Бориса. Вот им подфартило, но все сорвалось, сейчас они затаятся. Почему Антон не подозревает Ваську? Потому что друг? — Алена начала грызть ноготь, давно уже ее не посещала эта вредная привычка. — Он на это не способен, видите ли. А если способен? Если это он все провернул, и является главным мозгом операции? Опять же ко мне начал так лихо подкатывать, зачем? Ах, ну да, соблазнился на мои голубые глазки. Не смешите мои косицы, как бы не так, прощупывал, что я знаю. Нервничает гад, Миша ведь может что-то и вспомнить. А Антон тоже в сомнении, хоть мне и не показывает: не сказал Ваське про поездку в Питер, мол, в область уехал по делам, а сейчас приказал никого в палату к Мише не пускать, боится, что Васька его добьет. Ну почему — как в кино — самый обаятельный паренек всегда в конце оказывается матерым преступником?»