На солнце набежало легкое облачко, по лицу пробежала легкая, прохладная тень. На несколько мгновений все вокруг померкло.
Помимо пищи телесной, у меня было много пищи для размышлений. Меня взбудоражила новость о порядке, который установили маги. Если Альберт не соврал и все именно так, как он описал, то это временное поветрие может быть довольно неприятным.
Чем больше я думала о магах с их орденами и дикими идеями, тем больше мне хотелось написать матушке. Узнать, как у нее дела. Но я не могу представить себе колдуна, который решиться сказать Бастинде, дочери Генгемы, что она не может колдовать так, как хочет. Ее характер начисто лишен всякой мягкости. Я вот отличаюсь сентиментальностью, которая, должно быть, досталась мне от отца. Не от бабушки же. Вот та вообще кремень. До сих пор наводит ужас.
Так им о нововведениях, скорее всего, не сообщили. Но написать все-таки хотелось, узнать, как они там справляются.
Но отправить о себе весточку означает разворошить старую историю, из-за которой мы крепко поругались.
Я усмехнулась, погружаясь в воспоминания. Позволяя себе заново прочувствовать и осознать прошлое.
После того, как полный зал в бархатных мантиях рукоплескал К. и ему на шею повесили невероятно большой и блестящий медальон, он имел наглость произнести речь, в которой я занимала ровно одну строчку — фигурировала как безымянная "верная помощница". Но самое оскорбительное, что он считал меня настолько бесхарактерной идиоткой, что не сомневался в том, что я продолжу за него работать. Верил, что мне достаточно нескольких комплиментов, чтобы ради него совершать настоящие чудеса. Он даже намекал на то, что хочет на мне жениться, "как только наступит подходящий момент".
Я готовила хитроумную, изощренную месть. У моего проклятия был элегантный и сложный состав.
Но меня опередили. Мама узнала о том, что сделал К. Она взяла все в свои руки и прокляла так прокляла. Приложила "гения" по полной.
Она лишила меня удовольствия. Я взрослая ведьма, которая может сама за себя постоять. Мне не нужна была помощь, но она бы не была Бастиндой, дочерью Генгемы, если бы не вмешалась.
Конечно, она потом говорила, что хотела для меня справедливости. Но мне не нужна была справедливость, мне нужна была моя месть. И ключевое здесь — "моя".
Нет, сейчас, по прошествии времени, я могу понять, что мама действовала из лучших побуждений. Скорее всего, на ее месте я поступила бы также.
Ведьмовство ее было комплексное. К. получил энурез, бессонницу, неприятный запах изо рта, утку, которая постоянно за ним следит, атаки пчел три раза в неделю — это во-первых. Во-вторых, в-третьих и в-четвертых все гораздо хуже.