Но к его естественной привлекательности, побуждавшей толпы пасть к ногам таврохтонного бога, добавился вскоре один внешний и весьма действенный элемент: имперское покровительство. Лампридий сообщает[129], что Коммод принял посвящение и участвовал в кровавых обрядах богослужения, и надписи служат подтверждением тому, что благосклонное отношение монарха к жрецам Митры имело огромный резонанс.[130] С этого момента мы наблюдаем, как высшие сановники империи начинают следовать примеру своего суверена и становятся почитателями иранского культа. Трибуны, префекты, легаты, а позднее — самые лучшие и самые славные часто фигурируют в посвятительных надписях в качестве их авторов, и аристократия до самых последних дней язычества сохраняла приверженность солнечному божеству, долгое время пользовавшемуся расположением правителей. Однако, для того, чтобы прояснить их политику и причины такого благожелательного отношения к этому культу, нам следует соотнести учение митраизма с доктриной императорской власти и выявить ее связь с теократическими претензиями цезарей.
Глава III. МИТРА И ИМПЕРАТОРСКАЯ ВЛАСТЬ
Благодаря тому, что мистерии Митры получили сравнительно позднее распространение, они счастливо избежали тех гонений, которые выпали на долю опередивших их в Риме восточных культов, и, в частности, культа Изиды. Возможно, некоторые из тех астрологов или «халдеев», которых при первых императорах периодически высылали из Италии [1], причисляли себя к поклонникам персидского бога, но эти бродячие прорицатели, вновь и вновь появлявшиеся в столице вопреки всем столь же беспомощным, сколь и строгим сенатским решениям, не имели ничего общего с духовенством хотя бы уже потому, что не проповедовали определенную религию. Когда в конце первого века митраизм распространил свое влияние на Западе, недоверчивая осторожность или даже явная враждебность, долгое время сквозившие в политике Рима по отношению к иноземным жрецам, начали уступать место благосклонной терпимости, если даже не открытому покровительству[2]. Уже Нерон пожелал принять посвящение в маздеистский ритуал от магов, которых привез к нему армянский царь Тиридат, — этот последний почитался в качестве воплощения Митры [3].
К несчастью, мы не располагаем прямыми свидетельствами в отношении юридического положения сообществ почитателей непобедимого Солнца Митры. Ни один из текстов не дает пояснений на счет того, считалось ли существование этих объединений первоначально только допустимым, или, будучи признаны государством, они с самого начала получили право на свои владения и самоуправление. Тем не менее вряд ли можно предположить, что государство стало бы долго терпеть религию, не имеющую определенного статуса, особенно если учитывать то, что она всегда насчитывала в рядах своих приверженцев немало административных и военных лиц. Возможно, для того чтобы оставаться на законном положении, эти сообщества создавали похоронные коллегии, что позволяло им пользоваться привилегиями, предоставляемыми такого рода корпорациям [4]. Однако, как нам кажется, они имели возможность прибегнуть к более эффективному способу. С того самого времени, как мы можем зафиксировать присутствие персидского культа в Италии, мы всегда обнаруживаем его тесную связь с культом Великой матери из Пессинунта, который еще за три века до того был торжественно признан римлянами. Более того, кровавый ритуал тавроболии (принесение в жертву быка), воспринятый в культе фригийской богини под влиянием маздеистских верований, вероятно, уже со времени Марка Аврелия пользовался особой поддержкой, заключавшейся в предоставлении гражданских льгот[5]. Безусловно, мы еще не имеем сведений о том, было ли это сообщество двух божеств освящено решением сената или императора. В последнем случае наш странствующий бог тотчас же приобрел бы права гражданства в Италии и сделался бы римским божеством в той же мере, в какой ими стали Кибела или Беллона из Команы. Но даже при отсутствии определенного решения гражданских властей мы можем с полным основанием полагать, что Митра, как и Аттис, с которым тот отождествлялся, составил пару Великой Матери, и на него так или иначе распространялось оказываемое ей официальное покровительство. Тем не менее его жрецы, по всей видимости, не получали никаких постоянных пожертвований из казны, хотя налоговое ведомство или муниципальные кассы могли в виде исключения одаривать их некоторыми суммами [6].