— Как все прошло? — предпринимает она новую попытку меня растормошить.
— Не спрашивай. Просто. Не. Спрашивай.
Я бросаю сумочку на пол, снимаю кеды и волочу свою измученную тушку в ванну. Холодный полу-душ немного бодрит, но не потому, что я так задумала, а во славу коммунальным службам, бесконечно прокладывающим трубы в нашем районе и держащих нас без горячей воды уже второй месяц.
— Хозяйка опять звонила, — "радует" меня Гуся, едва переступаю порог кухни. — Я трубку не взяла. Завтра наверняка припрется.
— Но нам же завтра заплатят? Что там, кстати, с вечером стало что-то известно?
— Ага, заказали хрюшку-шлюшку на одиннадцать.
— Ну что, кидаем жребий, кто на этот раз? — вздыхаю я.
— Не понадобится, я с утра Свинкой Пеппа две смены пашу для детишек, так что взрослые лбы на тебе.
— Чьорт! — ненавижу этот дурацкий костюм жирной свинки и то, какие вещи мне приходится в нем вытворять. — Может…
— Меняться не будем! — тут же прерывает меня подруга. — Алла четко сказала, тебя к дошкольникам больше не подпускать после того инцидента.
— Да этот пятилетний пацан вжарить Симке собирался! И как не стыдно только на Фиксика покушаться!
— Он просто проверял настоящая ли ты.
— За неприличные места!
— Ему пять!
— Ой, все они с самого рождения…
— Короче, утренники теперь мои. "Вечерники" за тобой.
— Вот где мне точно попробуют вжарить, — не могу скрыть протяжный стон. Что за жизнь у аниматоров в Москве, только детские праздники да дебильные мальчишники, а из перспектив — оплата конфетами. И не всегда это сладость в шелестящей обертке. Ой, не всегда.
На следующее утро, едва открываю глаза, натыкаюсь на свидетельство того, что вчера мне не показалось — я занималась эксгибиционизмом на балконе незнакомца, а затем он выпер меня за порог. Босую. Черствый сухарь. Вот ни за что бы туда не вернулась. Была б моя воля — вообще его квартиру вместе с владельцем сожгла бы дотла, но пиджак, мозолящий глаз напоминает: надо.
Но не сегодня, говорю себе я, не сегодня. Сейчас — отоспаться, а вечером — свино-стриптиз. Юху!
Безрадостно, почти зло переворачиваюсь на другой бок, дабы не лицезреть чертов предмет одежды, когда в следующий раз открою глаза и тут же проваливаюсь в сон.
Когда окончательно просыпаюсь, Гуся уже дома. Шумит кастрюлями прямо над ухом. Но не потому, что она фетишистка и любит пообжиматься с тефлоном в кровати. Просто я сплю на кухне. В этом месяце. Это у нас тоже по графику, ибо спальное место только одно — на ужасно скрипучем диване в единственной комнате, а тушек, желающих спать — две. Ее и моя. Кого-то третьего мы просто не потянем. Может, поэтому сюда до сих пор не ступала нога мужика.