Мне на нос упала первая дождевая капля. Ну вот… погуляла с мопсом. Нарвалась на Гоголя.
— Никит, дождь начинается, — вторя моим мыслям, подала голос девчонка. Надула губки, захлопала глазками. Ну что, будет у тебя сегодня «хлопай ресницами и взлетай» или нет? Или ты, словно мокрая курица, сейчас пошагаешь босиком в сторону своего курятника?
Черт… нельзя быть такой злой. Даже в мыслях нельзя. А я сама не понимая почему, так и хочу сказать этой девчонке какую-нибудь гадость. Еще лучше — послать. Не похоже на меня.
— Мы же все уже обсудили, Кать. Больше говорить не о чем.
— Но, Никит…
— Что? — парень нахмурился, повернул голову в сторону топчущейся поблизости девицы и продолжил: — Не хочешь же ты, чтобы мы продолжили обсуждать наши гребанные, закончившиеся отношения при ней, — кивок на меня. А я что? Ничего… Только сердце радостно в груди забилось. Дурное, глупое сердце. Нет уж… хватит.
Еще раз дернув на себя поводок, шикнула на разбушевавшегося мопса, который ни в какую не хотел отлипать от Никиты, и еле-еле, по чуть-чуть, стала отваживать своего питомца от Гоголя. Вы посмотрите, купил Ерика с потрохами, приложив минимум усилий. Просто погладил.
Пока я боролась с вредным собакеном, Катенька, хватая ртом воздух, быстрым шагом пошла прочь от подъезда. Никита же не стал мяться на месте, а пошел почему-то за мной. Пристроился сбоку, сунул руки в карманы черной куртки, поежился.
— Погода мерзость, да? — заговорил он. — Пес у тебя конечно… Вовремя появился.
— В смысле? — не поняла я. Таки посмотрела на парня, на которого до этого старалась просто осторожно коситься.
— Я с час пытался закруглить с Катькой разговор. Но у нее, кажись, проблемы со слухом. А тут твой бочонок из подъезда вылетает. Я на него и переключился.
— Не проще было доходчиво объяснить ей, что ты не хочешь ее видеть? — Посмотрела себе за спину. Девчонка еще не скрылась за углом дома.
— Полгода объясняю, — Никита поморщился. — Впрочем, какое это сейчас имеет значение. Ведь у меня есть ты.
Сказав это, он самым наглым образом приобнял меня за плечи, притягивая к своему теплому боку.
— Не наглей, — попыталась высвободиться, но куда уж там. — Я тебя совсем не знаю. И не давала повода так себя со мной вести.
— Ты два раза падала к моим ногам, крошка, — хохотнул Гоголь. — Мне кажется, это повод подумать, что ты ко мне неравнодушна.
— Нет, просто это карма, — теперь уже морщилась я. — Прости, но ты не в моем вкусе, — наглая ложь. Но ведь соседу не надо об этом знать, верно? У меня и так проблем выше крыши. Куда мне вся эта романтическая ерунда. Тем более, сразу было видно, что Ник не готов к серьезным отношениям. Ему бы очередную девчонку попортить и почти сразу забыть ее имя. Быть в числе таких вот Кать, которые по полгода не могут отпустить того, кто ими попользовался, я не хотела.