Серый часто въезжал по мелочам: разлить, уронить, разбить, поломать, и ещё тысячи так называемых неувязок, ходячая неприятность, прямо классик происшествий или сводка катастроф в одном существе. При этом, он благословлён кем-то сверху, словно профессиональный каскадёр. Серёжа всегда выделялся сочетанием неловкости и способности попадать в самые невозможные тупиковые ситуации, и, что не менее важно, везением выходить из них с минимальными последствиями для своего здоровья.
Отвлёкшись от ТВ, я подошёл к окну. Солнце давно взошло, туч не было, и там мне открылся прекрасный безоблачный вид тусклого голубого зарева, осветившего небо, вроде того, что мы зацепили краем глаза днём ранее, но светлей и куда масштабнее. Я сразу позвал остальных.
Сияние вмиг заставило наши обленившиеся мягкие тела подняться, чтобы подойти к окну и всё рассмотреть. Освещённый горизонт напоминал полярное сияние, но более призрачное, не настолько насыщенное, как настоящее, и синее, хоть и с присутствием зелёного. Оно не имело визуальных пределов, будто свет был сразу повсюду или смешан с Питерской белой ночью.
Зарево поражало своей безграничностью, интригуя сознание и убивая все посторонние мысли. Вид, подобный этому, не мог оставить в стороне никого. Явление, занимающее больше половины небосвода, полностью поглотило сознание. Другая часть неба тоже не соответствовала времени суток, в ней отражались отголоски непонятного оттенка красного, как на рассвете, когда источник ещё не виден, но его свечение уже заполняет пространство.
Через несколько минут по небосводу прокатилась сильная яркая вспышка, а потом процесс сияния пошёл на спад, плавно угасая, словно удаляясь от нас. Раньше видеть подобное в наших краях не приходилось, не считая предыдущего вечера, но по масштабам своего проявления, тогда была просто разминка, или всё скрывали тучи.
— Ну, и что это во-об-ще та-ко-е? — проговаривая по слогам, напряженно озвучил я, но отвечать мне никто не планировал, все пялились вдаль, как загипнотизированные.
И снова происходящее хотелось списать на заводские выбросы, но отнюдь, сопоставлять эти явления было бы глупо. Глубина красок поражала фантазию любого скептика, сложно вообразить, что такое сияние могло быть рукотворным, да и выключившийся телик говорил о разносторонности аномалии.
Все неожиданно заговорили, перебивая друг друга комментариями. Мат и синонимы к слову «красиво» прервали весь романтизм создавшейся тишины. Все размышления в эти минуты сводились к постройке предположений по поводу возникновения столь прекрасного явления.