— Мог бы ей улыбнуться, — буркнула из женской солидарности.
Поняв, что на ее заигрывания не отвечают, девица перевела взгляд в другую сторону. Наша карета как раз остановилась, пропуская экипаж с императорским гербом. Народ с восторгом глазел на богато украшенную карету, не догадываясь, что внутри, за плотными бархатными шторами, могут оказаться вовсе не члены правящей семьи, а, к примеру, императорский библиотекарь или мешки с мукой.
— Такой большой, а живешь с мамой? — спросила, когда императорская карета уехала, и мы продолжили путь. — Впрочем, я тебя понимаю. С современными ценами на недвижимость, далеко не каждый мужчина может себе позволить дом. Но снять квартиру ты явно мог. Судя по одежде, ты не сильно стеснен в средствах. Запонки, например, явно из…
— Ты можешь зат… помолчать?
Первоначально планировалось другое слово, но кое-кто у нас мастер выдержки и самоконтроля! Ничего. И не таких до белого каления доводили.
— Из-за тебя моя жизнь летит дракону под хвост, и ты полагаешь, что я буду заботиться о твоем комфорте? Этого мало? — я звякнула наручниками и положила руку себе на колени. Давно хотела это сделать, но не решалась, ведь в довесок к ней идет рука Гардиана! Он попытался вернуть свою ладонь на прежнее место, но я так грозно зыркнула, что он уступил. Ладонь уже затекла лежать в неудобной позе. — Не дождешься!
— Забавно, что ты выбрала такое сравнение.
— Какое сравнение? — он промолчал. Ну, очешуеть. То есть, оволосеть, конечно же. — Неважно. Из-за тебя я не вышла на работу и, наверняка, потеряла место. Ты хотя бы примерно себе представляешь, как сложно в нашем квартале найти достойную работу?
— Ты называешь это достойной работой? — усмехнулся он.
Врежу! Даже сжала кулак и подняла, но передумала. Костяшки все еще ныли.
— Так привыкла решать проблемы? — одним взглядом мне поставили нокаут. Опустила кулак и выдохнула. Расстановка сил явно не в мою пользу.
— В нашем квартале право сильного. Не уверена, что помню, как можно по-другому, — произнесла сдавленным голосом, неожиданно предавшись меланхолии.
Я скучала. Вопреки всему, получив свободу от родительской опеки и вечной боли, я скучала по прежней жизни. По возможности быть слабой. Порой мне так хочется, чтобы кто-нибудь решил за меня проблемы, а мне не приходилось задирать юбки, чтобы убегать или махать кулаками, чтобы отстоять свое право находиться в квартале прокаженных. Раньше гневно щелкнешь веером, и все вокруг бледнеют, рты прикрывают, сливаются с обоями и утекают из комнаты — госпожа изволит гневаться. А сейчас надо этим веером по морде нахалу надавать, и то не факт, что поймет.