Прежде, чем я раскрыла рот, мне его запахнули магией. Оставалось прошивать гада гневным взглядом и сжимать кулаки. Могла бы — дым из ноздрей пустила. Жаль, что я не дракон. А вот Гардиан вполне бы мог им быть, потому что драконит меня от него знатно. Террорист выдров!
— Разумеется, придется сменить гардероб и поработать над… — по мне скользнули презрительным взглядом. — Всем… этим. Коргхард, как так вышло, что Шаамни выбрала себе в спасительницы эту голодранку? Есть хоть какие-то разумные предположения?
Под ладонью оказалась холодная и, что немаловажно, тяжелая статуэтка крылатой девы, похожей на гарпию. Чего только не хранят на прикроватных тумбочках! Летела она хорошо, но недолго. Гардиан, не поворачиваясь, ловко перехватил ее на подлете и поставил рядом с собой.
Я хлопала ресницами, пытаясь понять — кто передо мной? Такая реакция невозможна! Демон? Оборотень? Огненный лорд? Может, архангел? Хотя, из него такой же архангел, как из меня балерина.
— В ней сильная магия, вы сами убедились, милорд. Шаамни такая же древняя, как и Первородные драконы. Мы должны уважать ее выбор.
По мне: разъяренной, взъерошенной и пускающей молнии из глаз, мазнули презрительным взглядом.
— Так себе выбор.
«Да ты себя-то видел? Тоже далеко не Шаэртрасский!» — передала на ментальном уровне, не ожидая, что меня услышат.
У мужчины вытянулось лицо, ровно на три секунды.
— К счастью, — прорычал он.
«Это для кого как! Явно не для меня! Мало того, что внешне непригляден, так еще и характером в дурного тролля», — скрестила руки на груди и отвернулась.
— Да простят меня Первородные драконы, это невыносимо! — выругался Гардиан, накрывая мое лицо ладонью.
Только не заклинание глубок…
Ублюдок! Как же я его ненавижу! Разве существует на свете такая ненависть, которую я испытываю сейчас? Каждая клеточка моего тела трясется от одной мысли о Гардиане. А стоит представить его лицо перед мысленным взором, как глаза наливаются кровью, а виски ломит от боли. Моя магия ненавидит его той же лютой ненавистью! Сейчас как встану, как…
Остатки недавно съеденных пирожных отказались засиживаться в моем животе и выпрыгнули прямо на тщательно отполированные сапоги Гардиана. Им там самое место!
Гад стоял возле моей кровати с таким видом, будто я не осквернила только что его ботинки.
— Я уже говорила, как ненавижу тебя? — прорычала, сдавливая очередной приступ тошноты. Прежде, чем я успела испортить еще что-нибудь из одежды моего ненаглядного (в том смысле, что век бы на него не глядела), мне в рот сунули какую-то пластинку.