— Оно сырое.
— Неважно, хоть что-нибудь, кроме себя!
Гардиан коварно улыбнулся. Его взгляд — тяжелый, наполненный предвкушением чего-то увлекательного, завораживал. Он провел пальцами по моему лицу, убрал со щеки сырую прядку волос, коснулся губ. С ужасом понимала, что прикосновения жениха не вызывают отторжения. Хуже всего, мне хочется потянуться навстречу, прижаться щекой к горячей ладони, почувствовать ее не только на губах, но и… Гхм.
— Ты красивая, — неожиданно прошептал он, склоняясь к моему лицу.
— Что ты делаешь?! — прошипела, когда его дыхание обожгло мои губы. Сердце грохотало в ушах, кожа покрылась мурашками, и вовсе не от холода, я сама себе не принадлежала, понимая, что еще чуть-чуть и забуду о нашей вражде ради сиюминутного удовлетворения! Привлекательность Гардиана неоспорима и, увы, не перечеркивается его невыносимым характером. С закрытым ртом он даже ничего…
Толчок и вода ехидно зажурчала.
— Достаю пробку, — коварно прошептали, касаясь губами моих губ, а потом резко отстраняясь. — Она без надобности. А ты что подумала?
Он улыбался такой ядовитой улыбкой, что я поперхнулась! Со злости ударила ладонями в его грудь и заявила:
— Да кто так делает?!
— Я так делаю, — меланхолично заметил Гардиан, изящно поднимаясь одним рывком. Я тут же прикрылась руками, но в этом не было надобности. На меня даже не взглянули, зато швырнули сырым полотенцем. — К тому же, вид ничего, — добавил он, принимаясь за вязки на штанах.
Мыльница врезалась в стену. Увы. Мочалка, пемза, зеркальце и щетка тоже не достигли цели. Ну, ничего! Натренируюсь! Обязательно натренируюсь!
— Думаешь, отсутствие одежды помешает мне уйти от тебя? — взревела, прижимая к себе сырое полотенце. По телу текла вода, но в порыве ярости мне было все равно.
Я понимала одно: нужно уйти! И вовсе не для того, чтобы нарушить клятву, хотя к валькириям ее, можно и нарушить! Мне нужно уйти, чтобы остыть, потому что в присутствии этого непарнокопытного я не могу нормально думать! Я веду себя неадекватно и вообще за себя не отвечаю!
«А у него всю жизнь так», — хмыкнула Шаамни. — «Такой большой, взрослый и страшный, а все время ходит по грани оборота. Довести его до необратимого безумия — раз плюнуть и растереть. Но теперь, конечно, не получится».
— Да я уже сама в состоянии безумия, даже растирать не надо! — шикнула, пытаясь поудобнее подоткнуть полотенце, чтобы прикрыть и то, что сверху, и то, что снизу.
Гардиан усмехнулся и, очертив взглядом изгибы моего тела, произнес:
— Выход — там. Мой дом в твоем полном распоряжении, любовь моя.