Я же правда привязалась к нему.
Я, закрытая в толстой броне драконьего яйца больная на голову дурочка, пустила в себя чувство, сделавшее меня зависимой. Привязанной. Нуждающейся в том, чтобы этот человек стал частью моей жизни. За… такой ничтожно короткий срок, что когда подсчитываю в голове количество дней от момента знакомства и до сейчас, начинают трястись руки. Я смазано провожу краем утюга по большому пальцу, вскрикиваю и трезвею.
На автомате вешаю рубашку на «плечики», убираю доску и утюг.
Сажусь на пол и поджимаю колени до самого подбородка.
Что со мной будет, если «мы» перестанем существовать через неделю или две? Если случится один из тех идиотских поводов, которые происходят каждый день и просто так, вообще без причины, и мы станем просто еще одной парочкой, которая прожила вместе меньше, чем падающая звезда?
Мне страшно сознаваться в этом даже себе самой, потому что ответ не сулит ничего хорошего.
Мой мужчина в погонах просто оказался самым понимающим, терпеливым и внимательным. Оказался наркотиком, от которого я «заторчала» с первой же дозы. И если бы кто-то на проклятой свадьбе предупредил меня об опасности влететь в зависимость, я бы сбежала до того, как тамада свела нас в дурацкой игре с прищепками.
Я слишком долго не разрешала себе ни к кому привязываться.
А если не кривить душой, мне и не хотелось.
Но, может быть, рано паниковать и стоит просто отпустить ситуацию?
Около четырех звонит Вика. Я смотрю на ее имя на экране телефона и пытаюсь предугадать, о чем пойдет разговор. Пытаюсь слишком долго, потому что в итоге так и не беру трубку. А когда Вика тут же перезванивает, интуиция подсказывает, что отвечать не нужно. Что я просто «не вывезу» этот разговор. Она хочет вывалить на меня кучу дерьма о том, каким плохим был мой Антон со своей бывшей? Мне плевать, даже если он плохой со всем остальным миром.
После десятка пропущенных Вика присылает сообщение, которые выбивает меня из колеи.
«Я все знаю».
К чему это? Что она знает, я убедилась пару дней назад, когда собственная мать выплюнула ее знания мне в лицо.
А еще через полчаса звонит Вадик. А ему что нужно? Последний раз мы разговаривали лично и без свидетелей полгода назад, когда я помогала ему выбирать кольцо для Вики, которое она бы носила вместе с обручальным. До того и после того — только на семейных торжествах, где ни разу не оставались одни. А после признания Вадика я даже перестала отвечать на его письма, хоть мы переписывались еще со школы: по старинке, нарочно игнорирую удобные мессенджеры.
— Йени? — Голос в трубке надорванный. Слышу, как дыми сигаретой, хоть Вика говорила, что он пытается бросить после рождения сына. Который уже раз? Дымит как паровоз с девятого класса. — Прости, я такой долбоёб.