Года два она тогда здесь прожила. Раз встретил ее на улице ночью. Платок сбит, кофточка порвана, через всю щеку царапина. Уперлась головой в ворота и плачет. Подошел к ней. Она успокоиться не может. Винищем от нее несет. Предлагаю домой пойти — отказывается. «Куда угодно, только не домой». Привел ее к нам, лето стояло, уложил в сарае. Не хотел ее в таком виде нашим показывать, пожалел. Утром встал пораньше, хотел на нее взглянуть, а ее и след простыл.
Потом слышим: арестовали ее сожителя и увезли в областную тюрьму. За всякие темные дела ему суд вынес наказание — пятнадцать лет колонии строгого режима. К Антонине милиция начала цепляться, проверять, на какие деньги дом куплен. Пришлось вступиться. В доме пирушки прекратились. Антонина нигде не работала, носа на улицу не показывала, жила тем, что всякое накупленное распродавала. Скромно жила. Тут и отец вдруг явился. Привел Константин дом в порядок, обставил его по-новому, на заводе начал работать. Думал я, что жизнь у Базовских пойдет, отогреется возле него дочь, да и Косте легче — не один. Да почему-то не заладилось у них. Что у них происходило наедине с отцом, какие разговоры — этого не знаю. Только однажды Антонина пропала. Оставила отцу коротенькую записку, что уезжает в свои далекие края, просит простить ее, и пропала... Ни письма, ни открытки с тех пор... Вот что мне про Антонину известно.
Он потер руки, словно они у него замерзли.
— Объявилась!.. Скажи, пожалуйста... Домой и глаз казать не хочет? — Он сидел, грустно покачивая головой. — С вами будет ездить?
Я подтвердил.
— Помягче вы с ней, шоферня. Ведь вы народ, что там говорить, грубоватый. Ранена ее душа, видать, крепко. Расспросил бы ее поосторожнее, как и что у нее. Не обижая и не задевая. Думает ли к отцу заглянуть? Может, чем и помочь ей надо?
Я молчал.
— Ладно, сиди, а я еще немного повожусь.
Он поднялся и пошел к своим яблонькам. Дениска опять присоединился к деду.
Вот какая горькая и неожиданная судьба открылась мне.
Стукнула калитка. С улицы вошла тетя Надя. В последнее время она засиживалась на заводе и очень уставала. Сегодня даже не посчиталась, что суббота.
— Николай Иванович заходил?— спросила она, здороваясь.
— Не видел.
Она присела возле меня.
— Как хорошо у нас,— сказала она, оглядываясь.— Все уже зеленеет. К концу дня ничего не соображаешь. Только дома постепенно и отходишь.
— Зачем же вы так, тетя Надя,— посочувствовал я.
— Да ведь не замечаешь... Сегодня собралась уйти пораньше, да вот потянуло посидеть еще. И в последние полчаса такое решила... Две недели все мучились. А тут — в полчаса!.. Веришь?