– И именно в тот период у вас появилась боязнь транспорта?
– Наверное… – понять не могу что, но что-то в его интонации меня смущает.
Я ведь с велосипеда как навернулась? По глупости своей наушники в уши вставила и когда от парка меня разделяла лишь проезжая часть, пронзительного сигнала мчащейся по дороге машины не расслышала. Только за несколько секунд до столкновения боковым зрением красный седан заметила и что есть силы принялась педали крутить. Результат известен: водитель умчался, а я в бордюр врезалась и прямо в кусты улетела.
– Сколько раз вы по поверхностям стучите? Семь?
– Три.
А какая разница? Хоть десять, один черт, больная. Пусть и стараюсь тщательно это от пассажиров скрывать: через плечо не переплевываю, а чтоб никто моей странности не заметил, три заветных постукивания чаще пальчиками совершаю. Будто от нечего делать по поручню барабаню.
– Хорошо. Я, почему-то не сомневался, что ваша зацикленность на семерке появилась позже.
Умный какой! Не зря лекции в медицинском вузе читает!
– Хотите, угадаю? Уборка в вашу жизнь после последнего выкидыша вошла?
Ну как же… Что ж я грязнулей, что ли, была? Как и все, дом всегда в чистоте поддерживала…
– Именно в той форме, в которой она сейчас вашу жизнь отравляет?
А… Тогда:
– Да. Как из больницы выписали, я только о микробах и думала. Впервые с самого утра до позднего вечера квартиру драила в тот день, когда заставила мужа Тишку свекрови отдать.
Зайцев, конечно, выступал, отстаивал бедное, на его взгляд, животное как мог, а я была непреклонна. Ведь разве милым этот разносчик заразы можно назвать? Нет. Не тогда, когда на четырнадцатой неделе беременности тебе такой кошмарный диагноз ставят.
– Ну, в целом моя догадка подтверждается.
Да что вы? Не самое ли время поделиться? Я тут себя насилую, стараюсь не зажиматься и с посторонним человеком быть предельно откровенной, а он что-то там понял и молчит как партизан! Очки снимает, пальцами переносицу трет, блокнот свой с чужими тайнами в сторону откладывает… Похоже, испытывает, насколько мне выдержки хватит, чтоб в вязаную жилетку его, поверх рубахи отутюженной надетую, не вцепиться.
– Знаете, Стефания, – ну, слава богу! Заговорил!
– Обсессивно-компульсивное расстройство до конца до сих пор не изучено. Ученые разных стран по сей день над загадкой бьются, почему подобный невроз возникает. Отсюда и различные способы лечения: психотерапия, психотропные препараты, физиотерапия опять же.
Только про антидепрессанты слышу, и тело холодным потом покрывается. Одно дело два раза в неделю сюда ходить, а другое транквилизаторы горстями глотать… Или того хуже: койка отдельная, которая в моем представлении непременно в комплекте со смирительной рубашкой идет.