Стеша
Меня немного штормит. Словно не шоколадный пломбир уминала, а несколько стопок Бейлиса опрокинула. Петляю по городским улицам, все ещё до конца не веря, что ответила “да”, и даже про плитку под ногами не думаю. Будь на ней хоть паутина из огромных трещин, блондину явно удалось усыпить мою бдительность!
Господи, и зачем я только об этом вспомнила?!
– Здравствуйте, Стефания Леонидовна, – кричит, высунувшись из форточки Марина Синичкина, а я всерьез размышляю над тем, чтобы вернуться. Пройти тем же маршрутом, что шла от кафе, и убедиться, что все впорядке, иначе беспокойство сожрет меня изнутри. Ведь вдруг наступила? Честно, никогда не задумывалась, что ждет меня в случае, если я нарушу самой собой же установленное правило, но прямо сейчас проверять нет никакого желания.
– Привет, Марин, – отвечаю рассеянно, все назад поглядывая. Вроде чисто. Может, меня принесло? – Чего в одной футболке у окна стоишь? Давно ангиной не болела?
– Давно, – озаряет лицо беззубой улыбкой, а у самой плечи дрожат. – У нас завтра занятие будет? Папа мне новые карандаши купил!
А ещё на лице твоем до сих пор следы от зеленки виднеются… Каковы мои шансы во второй раз заразиться ветрянкой? Равны нулю, скажете вы? Как бы не так! Пусть хоть самый заслуженный вирусолог мне длиннющую лекцию об этом прочтет, страх никуда не исчезнет.
– Конечно, будет, Птичка! Стефания Леонидовна без тебя уже заскучала! Давай-ка, с подоконника слезай, и марш горячим чаем отпаиваться! Ты нам завтра здоровая нужна, – а вот и мама. Вечно она не вовремя!
– Нет, ну а что? Деньги ведь будут нелишними? – под руку меня хватает и ласково предплечье поглаживает. – Да и девчонка без рисования совсем зачахла.
– Зачахла она от другого, – я брови хмурю, а Ольга Щепкина открыто посмеивается, раньше меня за ручку подъездной двери хватаясь. Только не думайте, я детей обожаю, но попасть в инфекционное отделение желанием не горю.
-Не занудствуй! И выбрось эту дурь из головы! Лучше скажи мне, как там мой зятек любимый поживает? Не высох еще от одиночества?
-Пф-ф-ф, скажешь тоже! Цветет и пахнет, мам! Жениться надумал!
И я, кстати, тоже. Причем не по любви, а за баснословные деньги… Интересно, это можно считать проституцией? Нет же, бред, он ведь на тело мое не претендует.
-Уже? – ключ в замке сама проворачивает, потому что топтаться у порога, пока я отдаю дань собственной дурости, мало кто захочет. - Вот же индюк! Зря ты меня не слушала, сейчас бы жила совсем по-другому!
И это она не о том, что в двадцать три я уже разведенка, а о пачках влажных салфеток, аккуратной стопкой покоящихся на комоде. Ведь как любая любящая мать в моих проблемах она готова винить кого угодно, лишь бы Стешка ее при всех раскладах белой и пушистой оставалась.