Когда все это наконец-то закончилось, то Вероника погрузилась в странное состояние между сном и реальностью.
С одной стороны, она была явно не здесь, но с другой, она не теряла сознание и все прекрасно осознавала.
Тяжелые веки захлопнулись сами собой, как створки морской раковины. И на некоторое время девушка просто отдалась приятной тишине, нежно разливающейся по ее телу.
И почему только нельзя каждый день ощущать эту самую тишину? Почему постоянно необходимо злиться, напрягаться, любить, ненавидеть и бежать куда-то?
А ведь, умели бы мы придаваться такому умиротворению хотя бы на пару минут каждые сутки, наш мир давно бы превратился, если не в идеальную утопию, то в здравый коммунизм это уж точно.
— Оооо, это было шикарно, — произнесла девушка, особо ни к кому не обращаясь. Медленно и с большой неохотой она открыла глаза, оглядывая комнату, наполненную вместо солнечного света туманом.
Туман некоторое время был таким густым, что буквально закрывал собой обзор. Но вскоре он стал рассеиваться.
И Ника постепенно вернулась в реальность, где она сидела одна в пустом помещении с разбросанными по сторонам ногами и мокрыми пижамными штанами.
Она напоминала собой, скорее, не даму, получившую только что дикое наслаждение, а псих больную из американских фильмов, которую заперли от греха подальше у себя дома.
Но одиночество ее длилось не слишком долго. С легким «клацом» отворилась голубоватая дверь, и в помещение спокойно зашел тот, кто являлся виновником всего происходящего.
— Очнулась…. Это радует, — сухо произнес репетитор. — Ты горячая. Мне пришлось даже руки помыть. Пока нашел где у вас тут ванная, километра три намотал.
Господи, неужели он не чувствовал того, что чувствовала она? Неужели он не испытывал той убийственной слабости, того опустошения и того счастья одновременно?
Нет. Ему было абсолютно плевать. Будто он только что копался в двигателе своей машины, а не делал то, что он делал.
— Виктор… Борисович, — протянула Ника. — Мне это все не приснилось?
— Ты уже не маленькая Дюймовочка, детка. Да и я не добрая фея. Так что давай не будем играть в эти идиотские игры.
Ника закрыла лицо руками от стыда, сжав при этом колени. Ей стало ужасно неловко от того, что только что произошло между ними.
— Господи? Что мне теперь делать? — Проговорила она, готовясь заплакать.
— Иди, подмойся. У вас там вроде биде. И одежду свою постирай…. Я думаю, это будет правильно.
Ответив, таким образом, репетитор полез в свои бумаги, которые были оставлены на небольшом столике, стоящем около входа.
— Так просто, Виктор Борисович. У вас все так просто? Неужели вы не понимаете, что мы только что сделали? Неужели вы не понимаете, что это не правильно и все такое?