Я целую вечность не спала с мужчиной и могла взорваться от любого нечаянного прикосновения. Мне следовало предусмотреть и позаботиться о защите от присущей Земскому вседозволенности, чтобы не ответить столь очевидной реакцией.
— Я делаю это, потому что ты мне позволяешь, — он нежно теребил в пальцах мои бугорочки. Сжимал, щипал, кружил по ним, поглаживал. — Вот видишь? Такая податливая и мягкая. Хватит отрицать. Раскрепостись. Освободись.
Ох, проклятье...
Я свела ноги вместе и вжалась покрывшимся испариной лбом в спинку лежака. Прогнулась в спине сильнее, уже нескромно прижавшись к стояку Земского. Через плечо я видела его возвысившимся надо мной. Влад стоял на согнутых коленях прямо с расправленными покатыми плечами, прильнув к моей прикрытой трусиками купальника киске.
— Они такие крошечные, — он неторопливо и плавно провел рукой по животу, направляясь к бикини. — Я собираюсь сорвать их с тебя.
Я закусила нижнюю губу от сладостной истомы.
Влад беспредельно возбуждал меня. Чувствуя его так близко, глядя на него, я фантазировала о различных, грязных сексуальных вещицах, которые бы с великим удовольствием позволить ему сделать с собой.
Я безудержно хотела этого мужчину. Так сильно и нестерпимо, что сводило зубы. Я мечтала почувствовать Влада настолько глубоко в себе, чтобы его идеальный толстый член заставил меня забыть собственное имя.
— Не сдерживайся для меня, Лика, — обольстительно прошептал.
Внизу живота неистово пылало от желания стать одним целым с ним, но Земской продолжал играть. Мужчина отодвинул в сторону мои трусики и приступил водить указательным и средним пальцами между половыми губами, иногда надавливая на клитор, вынуждая меня трепетать и негромко скулить.
Одним резким движением развернул меня к себе лицом и придавил к шезлонгу.
Знойные губы впивались в мои жестко, грубо, сочно и страстно, отняв возможность полноценно дышать. Лишь ничтожными глотками я втягивала через ноздри воздух в те мимолетные мгновения, когда Влад отстранялся, чтобы и самому не задохнуться. Его рот с жадностью целовал мое лицо, шею, грудь, обнажившуюся от тряпочки. Каждый поцелуй — наказание и награда. Во мне кипело и разливалось что-то невероятное, неподдающееся контролю. Какое-то звериное вожделение. Похоть, которую разжег во мне Влад.
— Такая влажная, — удовлетворено пробасил обладатель великолепного торса, который я принялась беззастенчиво трогать и щупать.
Ловким движением Земской приспустил свои плавки и грубым толчком ворвался в мое горячее, влажное лоно. Отложив прелюдии, начал резко и неудержимо. Беспощадно врывался в меня вновь и вновь. С его уст слетало сдавленное шипение. Влад стонал, упиваясь моими протяжными криками, которые являлись наилучшей демонстрацией и доказательством его превосходства.