— Это ты мне лучше скажи, — язвительно отрезал Земской. Ухмылка на его губах была мрачной, острой, словно лезвие. Ей он будто говорил мне: «Как бездарно ты косишь под дурочку!». — Вы только целовались? Или то, что я увидел, — лишь малая часть?
Я, он и воцарившееся напряжение — в кабинке лифта нам втроем было крайне тесно. Так узко, что не шелохнуться. Пространство вокруг меня сжималось.
— Будешь отрицать? — с терпкой ноткой кичливости в строгом голосе босс продолжал прессинговать.
Сохранение внешней невозмутимости давалось мне с трудом, но я все же смогла сдержать эмоции в узде и не дать им вывалиться за чертоги разума, сорваться с языка. Прежде чем вымолвить хоть словечко, понимала, что нужно тщательно продумать ответ.
— Вообще ничего не скажешь?! — его терпение таяло с быстротой молнии.
— Что ты видел? — с нажимом уточнила я.
Он смерил меня ледяным взглядом.
— Достаточно.
Сказал бескомпромиссным обвинительным тоном. Четко дал понять, что ему, на самом деле, не нужны никакие оправдания. Даже если попытаюсь что-нибудь объяснить, он исказит мои слова по-своему. Земской хотел добиться одного — загнать меня в угол и смотреть, как я стану паниковать.
Атмосфера между нами — взрывоопасная. Одной ногой я стояла на мине. Неверное движение, и всему конец.
— Я не ожидала, что Костя поцелует меня. Я этого не хотела. И я оттолкнула его сразу, как только он... дотронулся до меня, — вещала спокойным голосом, частичкой души уповая на то, что Влад поверит безо всяких дальнейших разбирательств. Должен, потому что я говорила правду. Если бы хотела обмануть — придумала бы ложь более изощренную.
Тем не менее, предубеждение, казалось, настолько въелось под кожу его лица, что отныне он будет смотреть на меня исключительно с этим выражением. Мне стало страшно и не по себе от мысли, что зыбкий мост доверия, раскинувшийся между нашими тонущими в бурлящих горьких водах берегами, раскрошится, подобно песочному печенью, без единого шанса на укрепление.
Хмурые взгляды, обращенные в мою сторону, становились интенсивнее.
— Странно, но до меня дошла совершенно иная версия событий вечера, когда вы находились вместе, — Влад был равнодушен к тому, что я пыталась донести до него. Абсолютно глух и нем.
«Почему ты не веришь?!» негодовала я в душе.
Могла ли я выпустить кипевший в недрах естества гнев? Спустить на этого несгибаемого упрямца своих внутренних адских псов, чтобы они вправили ему мозги?
— Кто рассказал тебе о поцелуе? — спросила я.
Мужчина заиграл желваками.
— Это так важно?
Я стиснула зубы.
— Да! Для меня — да!