— Ну, уж нет, — вдруг заявил парень. Опрокинул меня на кровать и задрал мои ноги.
— Ой, — только и смогла воскликнуть я, ощущая мужской язык на взбудораженном бугорке. А его палец снова устремился в мое жаждущее лоно.
Но Каэль больше мне не ответил. Только его язык продолжал ласкать меня, а палец входить и выходить. Невероятные ощущения захватили меня, заставляя дергать бедрами, стремясь под палец парня. И я парила под небесами. Взлетала и опускалась. А потом взорвалась, рассыпаясь на осколки. И ощутила нечто большее, чем просто палец. Головка члена осторожно вошла в меня, и я задохнулась.
— Тихо, малявка, тихо, — зашептал Каэль, продвигаясь глубже. Распирая меня, растягивая под себя. Потом он уперся в мою невинность, причиняя легкую боль и остановился.
— Давай! — зашипела я и схватила его за ягодицы, притягивая на себя. Парень подчинился, вторгся сильнее, на самую глубину, прорывая девственность и заставляя закричать от боли, выпивая крик поцелуем. И остановился. Замер. Мышцы внутри от боли сжимались, обхватывая вторгнувшийся член. И скоро все затихло. Каэль двинулся назад, оставляя после себя сладкую боль.
— Нет! — всхлипнула я и потянула его на себя.
— Малявка, — застонал в ответ Каэль и снова ворвался до самой глубины. А потом вышел, чтобы резко ворваться вновь. И больно мне больше не было. Только тугая спираль скручивалась внутри, ожидая момента. А он не заставил себя ждать. После того, как Каэль убыстрился, потирая чувственный бугорок, я взорвалась и закричала, ощущая, как он исторгается внутрь меня.
— Каэль! — снова закричала я.
— Моя малявка! — услышала в ответ. И парень крепко прижал меня к себе. — Только моя! Никому не отдам!
— Твоя! — хихикнула я, погружаясь в сладкий сон.
Замок тигров
Аластер
Наблюдал за метаниями Наськи из-под полога невидимости. Она что-то размышляла, вышагивая по комнате и хмуря брови. За годы, которые я находился рядом с ней, уже успел выучить её. Что она думает, какие планы строит. Не спорю, иногда Анастасия бывает непредсказуема, но никогда не совершала ошибок, за исключением одного раза, когда выставила феникса за границы территории тигров. Я чувствовал его боль. Он был готов умолять стоя на коленях, только бы остаться рядом с новорожденными принцессами. Наська поступила жестоко, слишком жестоко. Пусть она и приобрела в нашем мире звериную ипостась, но все равно не испытывала изначально такой тяги к своим истинным, как они к ней. Скорее, у неё было к ним людское чувство, а не притяжение парности. Даже сейчас, когда они прожили более двадцати лет вместе, их чувства разнятся. Нет. Я не хочу сказать, что Наська их не любит. Любит. Сильно. Но с зовом истинной пары это несравнимо.