Для Каса стал новостью тот факт, что за каждую его шалость огребает не уследившая за ним прислуга. И то, что о проделках не докладывают вечно занятому отцу, сильно сказалось на желании пакостить.
Флора сразу узнала строгое убранство кабинета Рокса. Пустота и чистота — так можно было охарактеризовать это место. Много света, минимум мебели и никаких украшений. Хозяин Тори-Эйл погружался в работу с головой и не желал, чтобы его отвлекали посторонние мелочи.
Вот и сейчас он сидел за широким столом, отодвинув инфопанель в сторону, и смотрел прямо в камеру.
Документы утверждали, что ему пятьдесят пять, но выглядел Рокс моложе своих лет. Среднего роста, коренастый, с квадратной челюстью, излишне короткой стрижкой и сломанным носом, он производил впечатление не бизнесмена, а бывшего боксера, и даже очки с простыми стеклами не придавали его простоватому лицу должную интеллектуальность. Положение усугублял едва не трескавшийся на массивных плечах пиджак и ослабленный галстук.
— Скукотища, — прокомментировала происходящее на экране Жасмин. — Есть у меня подозрение, что обойдется без скандала.
Верно, Дилен Рокс говорил то, о чем знал весь мир. Многомиллиардное состояние переходит его сыновьям Алену и Касиалу. До совершеннолетия долей Касиала управляет Ален, он же назначается опекуном мальчика.
Чисто символическое наследство в виде памятных сувениров получают друзья и деловые партнеры. Пятнадцать любовниц, чьи имена Рокс произнес без запинки, становятся счастливыми обладательницами специально изготовленных ювелирных украшений. Персонал Тори-Эйл приглашается на поминальный обед.
— Богачи в своем репертуаре. — Жасмин не заботилась о том, чтобы понизить голос. — Некоторые из этих людей обслуживали Рокса с пеленок. Бесплатная жратва — все, чего стоил их труд?
На нее зашикали, призывая к молчанию, но на экране появился снимок улыбчивого юноши лет шестнадцати-семнадцати и о несдержанности асианки словно забыли.
— Так выглядел мой сын Бретт восемь лет назад, — ровным тоном говорил Дилен Рокс. — Очаровательный мальчик, разве нет? Жаль, что все меняется. Боюсь, сейчас его родная мать не узнала бы, будь она жива. Надеюсь, ты пришел сегодня ко мне, Бретт. Мы не виделись четыре года, однако я верю, что моя смерть тебя хоть немного да опечалила. Где-то в глубине души тебе жаль, что все так обернулось, правда?
Громко стукнуло отодвинутое кресло. Длинноволосый молодой человек толкнул загородившего ему путь охранника и направился к выходу.
— Не горячись, Бретт. — Рокс будто знал, как поведет себя сын. — Я оставлю тебе Лаки-Эйл.