Князь-герцог объяснял, что сделана монета, чтобы подчеркнуть, что один экю Ватикана равен уже заслужившему уважения у купцов рублю. Опять смешно. Или грустно?
Событие двадцать четвёртое
Фрол Постников – кузнец, а по совместительству отец неугомонного Васьки по прозвищу «Рубль», отложил маленький молоточек, которым отбивал лезвие косы, и вышел из жара кузницы на улицу. Сунул голову в бочку с водой. Ух! Хорошо! Лето стояло жаркое, а последнюю неделю, так вообще пекло. Если ещё пару дней не будет дождя, то, как бы не остались люди без урожая. Грядки с морковкой всякой, да огурцами ещё полить можно, вон новый колодец в трёх шагах от огорода, но у людей ведь поля целые засеяны не пшеницей али рожью, а всякими именно огородными растениями. Свёкла там, или морковь, или вон у Саввы так совсем непонятная фасоль. Нужен дождик. И не поморосил чтоб, а настоящий ливень. Тогда и грибы пойдут.
Фрол представил, как жена испекла пирог с грибами и, сглотнув слюну, пошёл мыться и собираться домой. Всё, на сегодня он свою норму сделал. Ещё проверить, что там помощники наробили и можно домой, уже вон и солнце к горизонту подбирается. Так-то кузнецом Постников уже почти и не был. А вот, кто он, Фрол уже и сам не знал. Один был, аки Господь, в трёх лицах.
- Прости, Господи! – Фрол истово перекрестился, залезет же такая крамола в бошку.
Началось всё с кос детских. Тогда князь Пётр Дмитриевич одарил его за находчивость десятью рублями, да и младшему Ваське рубль дал. Фрол не стал их в кубышку прятать, да в огороде закапывать – «на чёрный день». Он нанял строителей, договорился с немцем Симоном Стивеном и Вацлавом Крчмаром и построил на берегу Волги новую кузню с ветряной мельницей. Только мельница не зерно молола, а приводила в действие хитрую немецкую придумку, что сама мехи качала, воздух в горно подавая, да ещё не просто так, а по совету князя Пожарского пропуская воздух-то сначала в коробах через стенки горна. Конечно, одиннадцати рублёв не хватило, как раз пришлось и все накопления выкопать, на этот самый «чёрный день» припрятанные. Обойдёмся без этих дней, кто робит, а не на печи лежит, тот и получает по заслугам. Как раз и работы прибавилось, всем захотелось по примеру Васьки мальцам кос наделать.
Но это начало только. Немцы, как освоились в Вершилово, так стали всякие придумки изготовлять, как бы «механизируя» труд крестьянина. Слово-то даже красивое какое – «механизм». Наше кузнечное слово, словно железо под молотом звенит. Ну, а раз у него теперь была самая лучшая кузня в Вершилово, то и воплощали в металл свои задумки немцы у него. Только ведь изобрести и сделать – это одно, а вот сделать так, чтобы не лишние хлопоты, та же конная жатка, например, доставляла пахарю, а труд ему облегчала – это совсем другое. Немцы всё почему-то хлипким делали, вечно у их придумок что-то отваливалось. Вот Фрол с двумя старшими сыновьями и братцем меньшим и доводили «механизмы» до пригодного к работе в поле вида. Надо тому же Симону Стивену должное отдать, носа он не задирал, губы не выпячивал, наоборот, всегда к советам Фрола прислушивался.