По приличной дуге обошли огромное польское войско. Как только они им управляют? А скорее всего – ни как. Каждый полковник сам по себе, ополчение же вообще ни кому не подчиняется. Обошли, полдня двигались в хвосте очень неспешно передвигающихся ляхов. Даже не скрываясь. К ним так ни разу никто не подъехал поинтересоваться: «А вы чьи?». Мы наши. Когда стемнело и в ближайшем лагере поели и спать улеглись, подкатили тачанки чуть не вплотную к лагерю, где остановились, скорее всего, ополченцы из Кракова и начали стрелять по кострам и редким шатрам.
Не долго стреляли, патроны экономить надо. Только через два часа паны смогли организоваться и предприняли атаку на тачанки. Вот тут их и встретили из семи пулемётов и сотни ружей. Атака быстро захлебнулась, и Пётр приказал уходить, по той же дуге назад к своим. По дороге в растревоженном польском лагере слышали беспорядочную стрельбу. По кому они там палят? Утром снова подъехали к лагерю и по просыпающимся панам опять постреляли, так на этот раз даже атаки не последовало, все куда-то подевались. Пока до своего лагеря добрались уже снова вечереть начало. Пётр дозоры выслал, и спать завалился, две ночи без сна. Организм, конечно молодой и здоровый, но не железный ведь.
Разбудил Петра гетман Лукаш Сагайдачный. Новость радостную привёз. Оказывается, круль прислал парламентёра. Что ж, поговорим.
Событие тридцать второе
Царицынский воевода боярин Лев Михайлович Волконский спрыгнул с коня и присел на большой тёплый камень, что одиноко лежал рядом с причалом на самом берегу Волги. Думал ли он без малого три года назад, когда заступал на воеводство в этой богом и людьми забытой крепостце на берегу Волги, что жизнь его за эти три года так резко поменяется. Его предшественник князь Никулин с усмешкой сказал, прощаясь, что «кормиться» тут можно разве что рыбой, да и то если сам поймаешь. Так в первый год почти и было. Этот острог первоначально был поставлен на левом берегу Волги, «супротив донской переволоки» — места наибольшего сближения Волги и Дона. Только при царе Борисе Годунове острог сгорел и вновь был построен в 1615 году уже на правом берегу Волги при впадении реки Царица, по которой и получил название Царицын. Татары местные говорили, что название реки было образовано от татарских слов «сара» и «чин», что переводилось как желтый остров, или «сары» и «су» — желтая вода.
Ещё три года назад Царицынский острог представлял собой небольшую крепость: 160 саженей в длину и 80 саженей в ширину. Она была обнесена глубоким рвом и высокими деревянными стенами. По кругу стена была усилена 11 глухими башнями и проездной Спасской с наглухо закрывающимися воротами. Ставили крепость для обороны от степняков. Её гарнизон, состоящий из 400 стрельцов, обязан был не только «держать стражу противу татар», но и служить охраной для проходящих мимо судов.