Набрала логин, пароль. Замерла…
Восемь новых сообщений.
Волнуясь до дрожи, открыла первое. Пробежала глазами.
Кто?! Сколько?! Да пошёл ты! Да сам ты бледная! И не спирохета, а трепонема, неуч!
Я расстроилась: вот что за люди! И как раз собиралась удались оскорбительное сообщение, когда над ухом прозвучал мужской голос.
— Мои последние слова были «Да можешь не возвращаться!»
Я дёрнулась от неожиданности.
И выронила телефон.
— Простите, что? — прижала я руку к груди, перепугавшись.
С трудом переведя дух, превозмогая боль, потянулась за упавшим телефоном и в ужасе застыла… тот лежал экраном кверху, светясь омерзительным сообщением и подозрительным логотипом сайта, словно изнанкой моей жизни.
И мужская рука подхватила его первой.
— Я кое-что понимаю про чувство вины, — протянул мне телефон Алан Арье. — Последние слова, что я сказал жене, были «Да можешь не возвращаться!»
Чёрт побери! Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выпрыгнет.
Видел? Или не видел? Успел прочитать? Или нет?
Мне и так было невыносимо стыдно, неловко и неуютно рядом с ним, а теперь ещё это. И в такой неподходящий момент, когда он решил вдруг поделиться наболевшим.
— Вы поссорились? — не смела я поднять на него глаза, следя только за руками и покраснев, наверное, до кончиков ногтей.
Фак, фак, фак!
— Я не простил себе не её смерть, — налил он вина в два принесённых стакана. В один добавил воды, вставил широкую коктейльную трубочку, подал к самой груди, чтобы мне не пришлось тянуться. — Она не на моей совести, — пружинисто опустился в мягкое кресло со своим стаканом в руке.
От него пахло дождём, словно он только что пришёл с улицы. И вид у него был расслабленный и даже благодушный, если это слово вообще можно применить к Алану Арье. Я физически чувствовала, как он удивлённо буравит меня глазами, пытаясь понять, что не так, но ничего не могла с собой поделать, чтобы исправить неловкость.
— Что же вы себе тогда не простили?
Поймав губами трубочку, я поспешно сделала несколько больших глотков.
— Того, что был зол и не думал, как сильно её ранили мои слова. Что начал ту ссору, после которой она ушла. Что не остановил её, не попросил прощения, не обнял, даже не повернулся, когда, стоя в дверях, она сказала: «Скоро вернусь». И это я уже не смогу исправить. Но хочу найти того, кто оставил её умирать, и мне всё равно, что будет потом.
— Почему всё равно?
Я всё же глянула на него исподлобья. И только рот, наверное, не открыла от потрясения. Святая инквизиция! Как же он был хорош! Задумчив. Слегка отрешён. И до дрожи красив. Эти слегка взъерошенные, упавшие на лоб тёмными прядями влажные волосы. Небрежно расстёгнутый ворот рубашки. Рельефная грудь. Брутальная щетина. Расслабленная поза. Хрустальный бокал в длинных пальцах. А какой взгляд! Люцифер нервно грызёт ногти в сторонке.