— Да, Рейнин был сыном наших соседей, — и бровью и повела Иларис. — А когда тётушка Милд забрала меня к себе… В том замке было много детей. Мы играли вместе. Потом Рейнина отдали в пажи какому-то дальнему родственнику. Но он часто приезжал. Он учил меня играть в шахматы и в шашки, иногда поддавался. Я умею играть в кости и метать ножи. Мы ездили верхом. О, это было прекрасное время.
— Эта тётушка Милд…
— Она не родственница, но заменила мне маму, -- Иларис улыбнулась. -- Они были знакомы в юности. Их обеих выдали замуж в дальние земли, по желанию прежнего короля — как знак немилости их родителям. Поэтому она меня и пожалела, наверное. Я была сирота и никому не нужна, даже слуги забывали о моём существовании. К счастью, отец на это согласился, и я была вполне счастлива. Меня не тянуло домой.
— Понятно. Как тут не влюбиться в красавца Рейнина? — вот же, снова он не удержался.
— Нет. Но мы были официально помолвлены какое-то время. Так решили родственники. Потом опять вмешался король Айдарин, и меня выдали на Эстона Шалля. И король с дядей выплатили мне приданое. Это, говорили, был великолепный брак. Вот и всё, ничего больше.
Они молчали какое-то время. Прекрасная возможность поболтать ещё, но расхотелось. Иларис прикрыла глаза.
— Иди сюда, — позвал Конрад, и похлопал себя по плечу. — Знаю, что надо уйти, но не хочется. Давай побудем вместе ещё немного? Это мне нельзя тебя трогать, тебе меня можно ведь?
Он забылся и совсем отбросил предписанную этикетом учтивость, как будто леди была простой девчонкой, служанкой, которую заманили в постель лорда. Вот только да, трогать нельзя! Рассказать кому — не поверят.
Впрочем, он не станет рассказывать.
— А я пока подумаю, как снять твой пояс, — добавил он. — Монахиня говорила про особую молитву. И про то, что для этого надо быть степенной женщиной. Но что может старуха, я точно смогу. Иди же сюда…
И он почти не сомневался, что она согласится. Она нравилась ему, вот так, рядом — куда сильнее, чем издали. Её взгляд, её улыбка, её запах. Он хотел её так сильно, что мутился разум. И казалось, что это просто обязано быть взаимным, иначе слишком неправильно.
— Ты будешь осторожен? — шепнула она.
— Не знаю, но рискну.
— Тогда и я рискну, — она перекатилась на кровати и легла рядом, удобно положив голову ему на плечо. — Недолго, хорошо?
Ну и что же? Не хотелось одиночества. Кажется, если этот мужчина тут, то все тревоги и опасности не посмеют приблизиться к кровати, а вот останься она одна — и сразу…
— Да мою кобылу легче представить монахиней, чем тебя, — сказал он тихо. — Не все для этого годятся, как я понимаю. Даже не думай. Ты будешь моя, и я увезу тебя в Ленгар. Привыкай к этой мысли.