Ну да, отец уже несколько лет как раздобыл то предсказание — о том, что Конрад получит богатство от женщины или не получит вообще. А перед этим его жизнь будет в руках женщин, и кто знает, не придётся ли ему с жизнью расстаться! Отец рассказал об этом всем, громко, на пиру. Потом мужчины долго шутили, поднимали чаши за то, чтобы Конрад сумел обходить десятой дорогой всех женщин, кроме той, от которой получит богатство.
Он злился. Ему не хотелось богатства от женщины! Потом успокоился — не до того стало. И в конце концов получил свой удел в Левере. Не от женщины. Для начала. Пустое предсказание?..
А тогда он уехал, один. И десять дней выслеживал ту кошку. Иногда видел её следы, и однажды — её саму, но далеко, стрелой не достать. Но они встретились, на узкой тропе, и у него в арбалете была готова стрела, и оставалось только спустить тетиву — это был верный выстрел. Кошка смотрела на него, это была очень крупная, мохнатая, яркая самка ирбиса. Он смотрел, она смотрела. Метнись она в сторону — и её достала бы стрела, он это знал точно. Но она не шевелилась. И он вдруг опустил арбалет. И лишь тогда кошка, мягко стелясь по заледенелым камням, скрылась в расщелине. Стекла, можно сказать…
А он отправился домой ни с чем. Провёл сначала пару дней в горном замке, где отец держал гарнизон. Поохотился с парнями-стражами на диких коз. Он знал почти всех там, ему были рады. Раз десять услышал он о том, как другие ходили на того неуловимого ирбиса. И никому не сказал, что сумел буквально подержать его на кончике стрелы.
Не убил же. А «почти» — не считается.
И отцу не сказал. Над его неудачной охотой, как водится, позубоскалили и забыли. А позже, когда он навещал бабку в деревне, случилось вот что…
Вечером, еще не совсем стемнело, в дверь постучали. Бабка подхватилась сразу, отворила и впустила гостью — пожилую женщину, опрятно и не бедно одетую, по виду крестьянку из зажиточных, с корзинкой в руках. Конрад поначалу и внимания не обратил — ну пришла к знахарке незнакомка, из другой деревни, должно быть. Постоянно приходили. Он остался сидеть в боковой каморке у тускнеющего окна и плел новую тетиву из конского волоса. Здесь, в деревне, у соседей обитал племенной жеребец, огромный страшный зверь, который по два раза в год в щепы разбивал хозяину ворота, и только бабкины средства помогали сдерживать его нрав. Так вот, к его хвосту, длинному, пестрому, с толстым прочным волосом, Конрад был особенно неравнодушен. И ему строгий хозяин позволял время от времени разжиться заветной прядью. И вот теперь Конрад сидел и плел, пальцы двигались привычно, и смотреть на работу было незачем — и в кромешной тьме управился бы. Он чего только не умел, всё нужное себе делал сам, старался поменьше просить у отца.