– И с этим идти к императору? – удивился отец.
– Нет.
– Почему?
– Неизвестно, что императору стукнет в голову, когда он получит информацию о готовящемся на него покушении. Я более чем уверен, число заговорщиков велико, и они очень влиятельные люди, то… кто-то все же благодаря своим связям сможет вывернуться от ответственности и уже мы окажемся под ударом. Да просто их сторонники захотят нам отомстить. Нам это надо?
– Нет…
– Опять же, заговор может перейти в активную фазу. Заговорщики начнут действовать, как только станет известно, что их раскрыли. А это станет известно всем.
– Тогда что делать?
– Как я уже сказал, сделать все самим, да так, чтобы об этом не стало известно императору.
– Да как же он не узнает…
– А кто ему расскажет? – криво усмехнулся Василий Васильевич.
– Так ты что, предлагаешь…
– Ну да бать, мертвые не говорят и тем более не кусаются.
Василий Петрович выпучил глаза и только хватал ртом воздух, а граф после короткой паузы снова расхохотался и снова отерев глаза платком, прохрипел:
– Ты прямо башибузуком каким-то стал! Но ты мне нравишься! Не зря я хотел передать тебе в наследство свое графское достоинство, теперь только окончательно уверился в этом!
– Осталось решить, кого станем потрошить в плане информации, – произнес Василий Васильевич. – Хорошо бы самого посла… Уверен, что он знает всех заговорщиков.
– Опасно, – отрицательно покачал головой граф. – После его исчезновения такой переполох начнется! Весь город на ушах будет. Да и заговорщики могут возбудиться раньше времени. Так что надо кого попроще и обставить как естественные причины смерти, чтобы точно не задергались раньше времени.
– Тогда кого?
– Точно не Николашку, – хохотнул Федор Петрович Денисов, что изрядно пожил в столице, повращался в высшем свете и знал все обо всех. – Во-первых, туп как пробка, а во-вторых, его жена столь болтлива, что если бы она хоть что-то бы узнала о заговоре, то об этом трепался уже весь Петербург. Так что очень сомневаюсь, что Коленьке говорят все, зная, что женушка из него все вытянет и растреплет по секрету всему свету!
Троица посмеялась.
– Вот кого надо было бы взять за жабры, так это Платона, умен и хитер, полная противоположность своему старшему брату, да вот беда, в опале он и за границей обретается…
– Остается Валериан, – со вздохом сказал Василий Петрович. – Но пытать калеку…
– А еще сестрица ихняя, – напомнил Василий Васильевич.
– Ты что же, женщину… – очумело посмотрел на сына Василия отец Василий.
– А что тут такого, бать? – криво усмехнулся тот. – Раз уж влезла в мужские дела, да еще со свержением императора, то и отвечай соответствующим образом.