Следующим на очереди был учитель. Краюхин, как и ожидалось, нашёл его в школе. Что бы сэкономить время, он предложил Торопову сходить в ледник, где хранилось тело Голунова, и поговорить там.
Они вошли в холодный предбанник и одели каждый по видавшему виды кожуху, хранившиеся тут.
– Я, конечно, не эксперт, – начал учитель, зажигая керосиновую лампу и, следом за участковым, входя в тёмное, без окон помещение, в котором хранились толстые пластины льда. На одном из них на грубой холстине, прикрытое какой-то дырявой тряпкой, лежало на спине голое, в одних портках, тело Семёна Голунова. – Но кое-что сказать по поводу этого… Кстати, как вы квалифицируете это происшествие? Как убийство или, как самоубийство?
– Пока не ясно, – ответил Краюхин. – Похоже на самоубийство. Попытался повеситься – оборвалась верёвка. Тогда он сгоряча ножом в сердце себя и пырнул.
– Ага, – кивнул на эти слова Торопов. – Откуда тогда, по-вашему, взялись эти две гематомы у него на голове?
Он, приспустил тряпку до грудиГолунова и, повернув его голову на бок, указал на две здоровенные шишки на затылке у покойника.
– Ударился, когда верёвка оборвалась, – предположил Краюхин рассеянно.
– Два раза? – усмехнулся учитель. – Да и почва не до такой степени твёрдая, чтобы такую шишку заработать.
– Может, камень какой из земли торчал, или корень. Вы хорошо место, где нашли тело, осматривали?
– Признаться, на предмет камней или корней я не догадался посмотреть. Тогда не до этого было.
– Вы вместе со всеми прибежали или позже подошли?
– Вместе со всеми.
– А как лежало тело, когда вы его обнаружили?
– На животе, – начал учитель. – Одна рука…
Он наморщил лоб, коснулся правой рукой своего левого плеча, вспоминая…
– Точно! – уже уверенней продолжил он. – Левая рука была опущена вдоль тела, а правая, наоборот – протянута вперёд и в сторону. Будто тянулся к чему-то.
«Или его тянули, когда на живот переворачивали», – подумал Краюхин.
– Я думаю, что Семёна оглушили, потом попытались повесить, чтобы выдать всё за самоубийство. А когда не получилось, ударили ножом в сердце, – вдруг выпалил Торпов.
Участковый удивлённо поднял бровь.
– Это ж откуда такие мысли?
– Так как же, – торопливо, будто боясь, что его вот-вот прервут, заговорил учитель. – Я же сказал: две шишки у него на голове. Плюс нож. Я у матери Семёна спрашивал – не было у них такого в хозяйстве.
– Ну, это ещё ничего не значит, – возразил ему участковый. – Про шишки мы уже говорили. Мог и при падении получить. А на счёт ножа… Сёмка прямо носом чуял, где что плохо лежит. Спёр у кого-нибудь – и вся недолга.