.
Если учесть, что статья, очевидно, предназначалась для публикации в легальной печати в Советской России вскоре после расстрела А. М. Щастного, становится понятно, что автор должен был прибегать к эзопову языку. Фразу о том, что А. М. Щастный не был квасным патриотом, следует понимать так, что он не был черносотенцем. В то же время он готов был простить лишь «рядовых виновников разрухи», а не главных ответственных лиц. «Отдельные лица» из числа «народа» все же вызывали в нем чувство «брезгливости или презрения». В будущем А. М. Щастный считал неизбежным «железною рукою строить государственную жизнь», то есть прибегнуть к диктатуре, что позволит добиться «возрождения России». В принципе, с таким набором идей можно было бы искренне поддержать Советскую власть, которая как раз весной 1918 г. перешла к попытке «железною рукою строить государственную жизнь».
Например, капитан 1 ранга М. В. Иванов, произведенный в контр-адмиралы 1-м Всероссийским съездом военного флота и ставший членом ВМК, в декабре 1917 г. опубликовал письмо в гельсингфорсских газетах, в котором так писал о своем политическом выборе: «Получая многочисленные письма разного содержания, до приговоров к смерти включительно, и не имея времени и возможности ответить, считаю своим долгом пояснить ту цель, почему я вошел в коллегиальное морское министерство… Во время моего командования бригадой [крейсеров] не было ни одного случая оскорбления офицеров со стороны команд. Командиры были тоже выборные, и матросы с офицерами жили дружно. Но я ясно видел, что офицерство, отставая в политической жизни, все более и более обособляется и теряет связь с командою, то есть с народом. Мое мнение, что виною этому была безусловная рознь между штабом командующего флотом и высшей демократической организацией во флоте, то есть центральным комитетом Балтийского флота. Во время жгучих моментов (выступления Корнилова, отделения Финляндии и др.) голоса командующего флотом и его штаба не было слышно. Положение офицерства становилось критическим. Оно было в тупике… Вы спросите, почему я вступил в коллегию морского министерства[?].
Я отвечу вам точно: “Я надеялся и надеюсь найти общий язык между матросами и офицерами для создания будущего, может быть, национального флота”… (многоточие в оригинале. – К. Н.). Большинство из вас пишет, что мое имя будет прибито к позорному столбу истории… Я отвечаю: “Пусть будет прибито, но пусть также будет в будущем существовать национальный флот, как военный, так и коммерческий”»>[153]. Таким образом, М. В. Иванов пришел к консенсусу с большевиками на почве поддержания «национального флота».