Корабли Балтийского флота в Гельсингфорсе были подготовлены не только к переходу в Кронштадт, но и к уничтожению. Среди вопросов, которые А. М. Щастный планировал задать на суде свидетелям, был вопрос, адресованный комиссару Е. Л. Дужеку: «Указывалось ли мною, что с приходом [эсминцев] “Новиков” в Кр[оншта]дт и Петроград нужно отставить готовность ко взрыву их; и я такого приказания не отдал, считая положение невыясненным[?]»>[252]Очевидно, подразумевался ответ, что А. М. Щастный не отменил готовность кораблей к взрыву после завершения Ледового перехода, что являлось подтверждением факта их минирования в Гельсингфорсе. В первые дни апреля М. Б. Черкасский писал А. В. Развозову: «…я боюсь, что могут быть и преждевременные взрывы, и несвоевременное бегство»>[253]. К счастью, до взрывов дело не дошло благодаря энергии матросов, офицеров и А. М. Щастного, которые смогли буквально вытащить корабли из Гельсингфорса.
Командование флота приняло меры по борьбе с паникой. Так, 4 апреля А. М. Щастный приказывает «для прекращения дезорганизованной стрельбы в районе расположения судов флота в Гельсингфорсе… сдать на судах все револьверные и ружейные патроны, а также орудийные унитарные патроны и заряды в судовые погреба»>[254]. Для борьбы с самовольным уходом с кораблей было запрещено удовлетворять уезжающих «как всякими видами денежного довольствия, так и обмундированием, включая также и выдачу литеров на проезд по железным дорогам»>[255]. Г. К. Граф в своих мемуарах не мог не выпустить в советское руководство «парфянскую стрелу», отметив, что «инструкции Москвы были все время двусмысленны и сбивчивы: то они говорили о переводе флота в Кронштадт, то об оставлении в Гельсингфорсе, а то – о подготовке к уничтожению. Это наводило на мысль, что на советское правительство кем-то оказывается давление»>[256]. Г. К. Граф был не единственным, кто об этом писал. В. А. Белли вспоминал: «Мне говорил лично А. М. Щастный о существовании двух противоречивых приказаний. В. И. Ленин приказывал флот увести в Кронштадт и Петроград, а Л. Д. Троцкий отдал приказание флот оставить в Гельсингфорсе как источник поддержки финляндских революционных сил, то есть красной Финляндии. Я сам этих документов не видел и говорю лишь со слов А. М. Щастного»>[257]. В. А. Белли искал доказательства наличия противоречивых инструкций и приводил следующий аргумент в пользу их существования: «Если бы не существовало два фактически противоречивых приказаний Ленина и Троцкого об оставлении флота в Финляндии или об его уходе, то А. М. Щастный не мог бы сообщить о них на собрании Совета флагманов и Совета комиссаров… Я был участником этого совещания и потому знаю, что было единодушно высказано пожелание флот из финляндских вод увести, о чем был подписан соответствующий протокол. Так было положено принципиальное начало для Ледового перехода»