От последнего заявления у меня отвисла челюсть.
— А есть вариант, где я в живых остаюсь?
— Видимо, да. Ладно, пойдём… — он протянул мне руку, но я не спешила браться за неё.
— Куда?
— Я хочу на дет… дочерей посмотреть.
— Ты с ними несколько часов назад виделся.
— Я хочу на них как на СВОИХ детей посмотреть, — вновь стал выходить из себя, в его голосе отчётливо начинали слышаться истеричные нотки.
Согласилась, но не сразу, ещё какое-то время рассматривая его руку, которую он упорно не убирал. А потом плюнув на всё, ухватилась за его пальцы и мы пошли к дому, смотреть на… его и моих дочерей.
Я сидела на кухне подобрав под себя ноги и всё так же куталась в кардиган, отчего-то никак не получалось согреться, несмотря на кружку горячего чая, что стояла передо мной. Впрочем, к чаю я так и не притронулась, ожидая Алексея, который уже минут десять стоял в дверях моей спальни и немигающим взглядом рассматривал спящих девочек. Я поначалу тоже стояла рядом с ним, но потом поняла, что не выдержу. Хотелось рыдать, но я запретила, прекрасно осознавая, что сейчас просто не время для истерик.
Часы с неумолимой скоростью отсчитывали минуты, оставшиеся до подъёма, когда жизнь в нашем доме изменится раз и навсегда. Наверное, она уже изменилась, необратимо и безвозвратно, вот только никто ещё не понимал, что это значит.
В коридоре послышались тяжёлые шаги, видимо, сказывалась усталость или общее эмоциональное состояние, но Лёшка выглядел грузным и неповоротливым. Неспешно зайдя на кухню, уселся на стул с противоположной стороны стола.
— Чаю? — проявила я верх гостеприимства, в тайне надеясь немного загладить свои грехи. Вообще-то я не планировала чувствовать себя виноватой, но выходило само собой.
Он поднял на меня покрасневшие глаза. Взгляд вышел долгий, тяжёлый и пронизывающий. А потом его бровь саркастически изогнулась, будто бы спрашивая, насколько я издеваюсь над ним.
А я не издевалась, просто не знала, куда себя деть. И, несмотря на то, что он так ничего и не ответил, начала метаться по кухне, то кидаясь заваривать свежий чай, то в срочном порядке ставя турку на плиту, уверенная, что кофе подойдёт для нашей ситуации куда больше.
В итоге Орлова так достали мои мельтешения, что ему пришлось поймать меня за запястье:
— Сядь ты уже.
Требование дошло до меня не сразу, так и стояла перед ним, всматриваясь в знакомые черты лица и неожиданно не узнавая их. Шутки шутками, но вдруг показалось, что он постарел. Вот правда. Не было в Лёшке той привычной лёгкости и шаловливости, которые по жизни шли вперёд него.