— Нет, — решила быть лаконичной, памятуя о том, что всё сказанное, может быть использовано “против вас в суде”.
Он опять взбеленился, заиграл желваками и, клянусь, я даже слышала, как хрустнули его зубы. Похоже, опять было пора перебирать конфессии. Не за себя, так за него. Вот хватит его тут инсульт, что мне потом с этим делать?!
На самом деле Лёшку было жалко, вы не подумайте, я не настолько стерва, чтобы цинично смотреть на эту непростую для нас обоих ситуацию. Просто у меня самой сработали защитные механизмы, которыми я успешно обрастала последние пятнадцать лет.
— Альбина, — рваный выдох. — Ты хоть понимаешь, о чём мы сейчас с тобой разговариваем?!
— Я ещё в состоянии удержать нить разговора, — вяло огрызнулась, потупив взор.
— А я, кажется, уже нет… — обречённо отозвался он, делая шаг в сторону и усаживаясь на капот.
Обхватив голову ладонями, нервно хохотнул:
— Боже, у меня дети. Двое… Двое взрослых детей.
Ёрничать больше не хотелось. Хотелось подойти к нему и обнять. Пожалеть, чисто так, по-матерински, погладить по голове и пообещать, что всё будет хорошо. Обнимать его я не рискнула, но подойти подошла, даже села рядышком.
— Как такое возможно? — и прежде, чем успела открыть рот, он предупредил. — Вот только посмей пошутить о том, откуда берутся дети.
— Не буду, — согласилась смиренно, на самом деле вовсе не собиралась ни отшучиваться, ни отбиваться. Мне было… жаль нас за то, что всё вышло столь нелепо.
— Почему не сказала?
— Тебя не было.
— Альбина! — опять рыкнул, бросив злобный взгляд, но я больше не боялась, уж слишком была выразительна боль, что плескалась в глазах цвета жжёной карамели.
— Нет, ну правда. Я не планировала ничего скрывать, но… Так вышло.
Собственные слова напоминали детский лепет, но сказать что-либо более вразумительное не получалось.
— Момента не нашлось подходящего, — съязвил Орлов.
— Не нашлось, — согласилась с ним. — Лёш… я не оправдываюсь. Но вышло так, как вышло. И если нужно кого-то винить, то можешь винить меня…
— Ты себя слышишь?
— Слышу. Подожди. Да, у нас с тобой дети. Один, два… и, видимо, три. И если ты захочешь стать частью их жизни… Я думаю, они будут рады.
Он скривил недобрую усмешку.
— Спасибо, что разрешила, — сарказм как он есть. Но, честно говоря, имел полное право.
После этого мы погрузились в долгое молчание, я куталась в кардиган, а он всё упорно пытался что-то найти в асфальте у себя под ногами. Постепенно светлело, и я всё чаще поглядывала на экран телефона, гадая, спят там девочки или нет.
— Знаешь… — практически ровным голосом начал Лёша. — До сих пор в голове не укладывается, что… Я даже не знаю, чего сейчас больше хочу. Придушить тебя или… залюбить, но до смерти…