— Да, — неуверенно протянула альвийка.
— Во время войны, когда Ильяс был ещё простым знатником, его жёны погибли в плену, остался только маленький сын. Умут, тогда ещё совсем девчонка, тоже была среди пленников. Она спасла мальчика. После заключения мира Ильяс занял княжеский стол, а моя тётка вскоре вышла замуж за богатого купца. И вот тогда выяснилось, что плен в холодном склепе не прошёл бесследно: она не смогла родить детей. Через несколько лет муж развёлся с Умут, выплатив щедрые отступные, — Радомир обвёл руками вокруг. — Вот этот дом. А князь, узнав о случившемся, забрал её во дворец и сделал мамкой княжича Хайдара. Ну а позже Умут стала… подругой самого князя. Даже теперь, когда их любовь угасла, они остались друзьями. Она очень дорога Ильясу.
— Почему князь не женился на ней?
— Умут не могла родить ему дитя. Приведи Ильяс такую княгиню во дворец, его не поняли бы и осудили местные. Зачем ему раскол среди гетайских знатников?.. — Володарович усмехнулся. — А наложницей не захотела быть сама Умут. Тётушка у меня с характером.
— Я знаю.
А вот чего альвийка не знала, так это какой деятельной бывает гетайка, когда увлекается какой-либо идеей. Пока Радомир и Лан перетряхивали местные архивы и ждали разрешения Ильяса посетить дворцовую библиотеку, Огнеяра и Хадиль попали в цепкие руки Умут. И если Хадиль спокойно воспринимала происходящее, то для альвийки это стало небольшим потрясением. Баня, массаж, притирания и бесконечные примерки нарядов! Видунья не хотела обижать женщину, поэтому пока терпела. Только иногда тактично намекала, что даже альвийская выдержка имеет границы. В какой-то момент у девушки появилось ощущение, что Умут играет в куклы и кукла — это она, Огнеяра. Хотя один плюс в этой истории всё-таки был: альвийка смогла, наконец, снять платок и распустить волосы.
Озгюр анак Дайли поправил богатый кафтан и вошёл в дом Умут. Женщина удивлённо уставилась на приятеля:
— Что-то ты зачастил в гости.
— Ты мне не рада? Ай-я-яй! — мягко пожурил купец, украдкой поглядывая по сторонам. — Не ценишь ты друзей!
— Ой, не смеши! Какие друзья? Отдружили лет пять тому назад, — женщина поднялась с диванчика. — Признавайся, Озгюр! А то велю не пускать.
Гетаец знал, что Умут сделает обещанное. Поэтому недовольно хмурясь, признался:
— Мне интересны твои гости…
— Озгюр!
Купец тихо спросил:
— Та девушка, Хадиль… Кто она?
— Ах ты, старый развратник!
— Старый? Да я на десять лет тебя моложе! — возмутился мужчина.
Умут забарабанила пальцами по подлокотнику скамейки, обдумывая ситуацию. Озгюр анак Дайли был известным в городе купцом. Во дворце он, конечно, фигура бесполезная. А вот торговая гильдия… Дайли торговал в разных странах, знал многих иноземных купцов, с ним считались. При желании Озгюр мог продать облезлого бездомного кота, только сам упорно не продавался. Умут знала это по собственному опыту, когда обхаживала несговорчивого торгаша несколько лет назад, даже пыталась соблазнить. Купец тогда, образно говоря, наподдавал ей по одному месту, вытребовал встречу с Ильясом, и вопрос с торговой пошлиной мужчины решали уже без неё. Тогда и началась эта странная дружба. Дайли частяком заходил к женщине в гости, а Умут никогда не обходила его лавку на местном базаре. Хотя не упускала случая высмеять купца и подразнить его. Озгюр терпел шутки, но в какой-то момент одной фразой мог так осадить подругу, что Умут замолкала надолго.