Холлан не любил океан, он даже ни разу не был на островах, до которых от Порт-Акара было рукой подать – садись на корабль да плыви. Только вот Шейн не пустит… Да и не нужно туда Холлану. Каждая песчинка будет напоминать о рассказах Илисара.
Мелодия птицей взвилась над неспокойными волнами. Сопротивляясь ветру, она вырвалась к солнцу через плотный слой облаков, зависла, ловя тело солнечных лучей, и камнем бросилась вниз.
Три золотых шпиля Порт-Акара выступили из утреннего тумана и тут же пропали на горизонте, смываемые водами Великой Ары. Перед глазами Холлана пронеслись северные равнины с зелёными пастбищами среди плоских, как будто врытых в землю скал, синих зеркал озёр и каменистых плато. Мелодия летела к северному пределу, к непроходимым горам с белыми вершинами и серо-голубыми ледниками. Сердце Холлана учащённо забилось, но ветер уже нёс его к западным горам, низким и стоящим неплотно, усеянным шахтами. Снова зазвучал величественный гимн Сууридара и тут же был прерван игривой песенкой с праздника урожая, под которую девчонки в традиционных платьях с пышным бантом на талии и кружевной нижней юбкой отплясывали задорный танец, отбивая ритм каблучками по деревянному полу, залитому пивом и сидром.
Это видение смыли шумные водопады верхней Галары. Вынырнув из бешеных вод, мелодия замедлилась, закружилась, в медленном полёте охватывая все земли. Голос флейты в последний раз взял пронзительную ноту и затих.
Холлан не стал открывать глаза – не хотелось ни на кого смотреть. В груди разлилось щемящее чувство, острое, как морозный воздух, но в то же время тёплое, как объятья матери. Оно сейчас растает, уйдёт, задавленное реальностью. Хотя кто сказал, что видения, которые призывает музыка, нереальны? Холлан видел картины перед глазами – значит, они существовали, хоть лишь в его воображении, и были не менее и не более реальными, чем воспоминания.
Наёмника разбудил Базиль – значит, Марсен поменял порядок дежурства. Это разозлило Холлана, но он успел погасить раздражение, разгоравшееся внутри. Не стоит того, скоро это всё закончится, и он забудет об этом задании, как о кошмарном сне. Базиль сразу уснул, а Холлан раздул тлеющий огонь и осторожно потянулся к спящему Марсену. Тот накрылся с головой пострадавшим в бою плащом и мирно дышал во сне. Рядом лежал чехол. Холлан открыл его, но дотронуться до флейты не решился.
В отблесках пламени было видно, что на кольцах вокруг клапанов, отлитых из более тёмного сплава, выгравированы узоры. То ли волны, то ли ветряные вихри. Базиль сказал бы, что они здесь для привлечения духов, и в этот раз наёмник, пожалуй, не стал бы смеяться над мальчишкой. Он закрыл чехол и положил на место. Перед рассветом прилетела кукушка, тяжело села на ветку неподалёку от Холлана и принялась выводить свою монотонную песню. Ку-ку, ку-ку. Сколько мне осталось счастливых дней? – мысленно спросил Холлан и от скуки начал считать. Это, конечно, была глупая детская игра. Наёмник знал, что он исчерпал свой запас много лет назад.