– Сара, – сказал он. И, помолчав, повторил: – Сара.
Девушка смотрела на мужчину, пытаясь определить выражение, прячущееся в его густо подведённых глазах. Шляпу пирата он где-то оставил, и ровный ночной свет серебрил его волосы. Наконец, он снова заговорил:
– Когда я говорю тебе потанцевать с гостем, это значит именно потанцевать, – его дыхание опять пахло вином и корицей, но сегодня Сару это не смущало – она сама была пьяна. – Если я захочу, чтобы ты делала что-то ещё, я так и скажу. Когда я скажу «развлечь», поверь мне, ты поймёшь, о чём я.
– К тому же, – продолжил Джарет, и он был так близко, боже, так близко, что у Сары ещё больше закружилась голова, а сердце грозилось выскочить из груди, – как ты собиралась порадовать нашего Адама этим поцелуем, если сама не умеешь целоваться?
Сара не знала, что на это ответить, да и надо ли отвечать?.. Пока она соображала, что делать, скользя взглядом по лицу мужчины, он приблизился и прижался своими губами к её губам. Это было неожиданно и совсем не так, как с тем мальчишкой – как его там зовут? ах, неважно! – глаза Сары закрылись сами собой, её как будто унесло волной жара, исходившего от Джарета. Мужчина, словно изголодавшийся зверь, кусал её губы, обнимал за талию, прижимал к тёплому стеклу, за которым слышалось щебетание птиц и далёкий шум прибоя. Но Сара ничего не слышала – в её ушах шумел свой прибой, а обострившиеся нервы ловили вспышки удовольствия от каждого прикосновения Джарета.
* * *
Сара проснулась, когда уже почти подошло время обеда. У ночных фей, как некоторые девушки себя называли, это было нормальным явлением: прогуляв всю ночь до рассвета, они падали в кровати и спали чуть не до следующего вечера, приходя в себя после вечеринок. Джарет устраивал пышные балы пару раз в месяц, а в остальные дни Лабиринт был просто клубом, куда приходили отдохнуть в основном мужчины.
Сара со стоном села на кровати и спохватилась, как бы не разбудить соседок. Теперь она жила в комнате с ещё тремя девушками, а раньше ей приходилось спать в одной большой общей спальне. Редко, но бывало так, что парам, таким, как Линда и Джозеф, давали отдельную комнату. Здесь же были совсем другие правила.
Сара посидела ещё немного на кровати, с некоторой долей любопытства наблюдая за плывущими стенами. В голове звенело, в горле пересохло, в животе бурлило. Нужно было идти в столовую – в этой части Лабиринта не было кухни.
В столовой в хаотичном порядке были расставлены столы и стулья. Сара подошла к общему длинному столу, на котором всегда стояли свежие фрукты, сыры и хлеб, налила себе воды из графина, взяла розовощёкий персик и присела у окна. Вчерашний вечер вспоминался урывками, перед внутренним взглядом мелькали яркие краски. Девушка катала персик по столу и никак не могла сосредоточиться. Прикосновение к бархатистой кожуре фрукта напомнило ей о чём-то, но о чём?.. В голове был туман. Она подняла бокал, поднесла его к губам, сделала глоток… и чуть не выронила хрупкое стекло из пальцев. Губы саднило, и девушка со всей ясностью вспомнила вчерашнюю сцену в коридорчике. Сара, да не привиделось ли тебе? – спрашивала себя она, но точно знала, что нет – губы болели по-настоящему. Она была рада, что в столовой никого сейчас нет и некому спросить, что с ней, почему она так трясётся.