— Тимууууур… — От того, как противно она растягивает моё имя, хочется причинить ей боль, и я причиняю.
Смыкаю руку на шее, сжимаю до хрипа, который вырывается из её глотки.
В телефоне слышу приглушенные рыдания, который селят в душе отвратительную горечь и послевкусие отвращения к самому себе.
Мысленно стою на коленях перед малышкой и вымаливаю прощение за то, через что ей сейчас приходится пройти.
Опять дергаю бедрами, толкая тело брюнетки в комод. Опять глухой стук. Опять протяжный стон. Повторяю так снова и снова, пока не слышу в телефоне злостное шипение вперемешку с обидой и болью:
— Ты пожалеешь, Князев! Клянусь, однажды тебе будет так же больно.
Слабое шуршание и последнее, что слышу в трубку — это удар и хруст.
Убираю телефон в карман, отпускаю брюнетку и отхожу в сторону.
Девушка резко разворачивается, долго испепеляет меня взглядом, а потом подлетает вплотную и хватает за рубашку на груди.
— А нормально трахнуть меня ты не можешь? Что это за цирк? — Приближает свое лицо к моему, ожидая ответ.
— Руки! — Мой голос прогремел в пустой квартире достаточно зловеще.
Она неловко разжимает свои конечности, и делает шаг назад.
Бегло прохожусь по ней глазами. В принципе нормально, только одежда слегка помялась.
— Свободна! — Не дожидаясь, пока «гостья» покинет жилище, разворачиваюсь и иду в сторону бара.
В спину летят громкие оскорбления неудовлетворенной и обиженной девушки, но мне как-то до задницы.
Открываю бутылку и прямо из горла делаю несколько огромных глотков. Внутренности вспыхивают огнем, а через пару секунд на смену пожару приходит приятное тепло.
Слышу шаги за спиной.
— Что еще?
— Может ты, всё-таки, передумаешь? — Девушка топчется в проходе не решаясь пройти ближе.
— Напомни, как тебя зовут? — Склоняю голову вбок, реально пытаясь вспомнить её имя.
— Ну ты и козёл, Князев!!! — Кричит, а через десять секунд дверь в мою квартиру оглушительно хлопает, практически слетая с петель.
— Вот и чудненько.
Наше время.
Тимур
— Ну ты и козел, Князев!!!!!! — Возмущенно произносит знакомую фразу раскрасневшаяся Крис.
— Прости, родная. Если бы я знал, что у этого спектакля будут такие последствия — я бы ни за что так не поступил. Думал, ты максимум разозлишься, поплачешь пару дней, а потом возненавидишь меня и никогда больше даже в мою сторону не посмотришь, а получилось…
— Ладно, чего уж вспоминать? — Прижимается ко мне и целует ключицу. — В какой-то мере, я даже рада, что всё оказалось неправдой.
Усмехнулся, понимая, что ей действительно важно, ведь мне же было, когда я увидел их с Громовым в том кабинете.