Наконец крики угасли, но теперь в сотне взоров, обращенных на Прекрасу, читались преданность и ожидание.
– И вот мое слово, – глубоко вдохнув, обратилась она к трем белым старцам. – Я отвергаю виру! Я желаю мести! За пролитую кровь моего мужа я возьму вашу кровь! Потоками крови убийц я смою бесчестье, нанесенное моему роду, мне и сыну. Я поднесу богам невиданные жертвы и верну удачу, которую вы своим беззаконием пытались у нас отнять. Возвращайтесь в свою землю, вы, посланцы Нави. И скажите: скоро вся земля Деревская оденется в «печаль», вся отойдет во власть Нави, и те, кто не ляжет в землю, будет вечно носить «печаль», как земля, с которой никогда не сходит снег.
Даже Свен внутренне содрогнулся от вида ее лица – бледного, как лик Марены, с горящими как звезды голубыми глазами. Выражение детской растерянности с него исчезло, теперь от этой бледности веяло силой несокрушимого льда. Эти глаза подчиняли, лишали воли и решимости, как зябкое прикосновение клинка к обнаженной коже горла. Беспокойно сглотнув, Свен попытался взять себя в руки и сбросить чары. Русалка подчинила гридницу, но его ей не подчинить.
И тут случилось то, чего он так долго ждал понапрасну – Друг Воронов заговорил.
«Иди с ней, – шепнул ему голос Уббы сына Рагнара. – Скажи, что ты с ней».
«Прах тебя дери, да с какого хрена?» – яростно ответил в мыслях Свен, лишь слегка обрадовавшись возвращению своих незримых собеседников.
«Слушай, что тебе умные люди говорят! – тоже с яростью, будто не было времени на объяснения, змеем прошипел Убба. – Скажи, что поддерживаешь ее! Иначе скоро пожалеешь!»
Глубоко вдохнув, Свен сделал шаг вперед.
Кольберн и его люди дрогнули и качнулись навстречу – будто темная волна морская на утес, чтобы или поглотить его или самой разбиться в брызги.
– Если так… – начал Свен, с трудом подбирая слова, – если ты берешь на себя обязанность мести… – с неменьшим трудом он оторвал взгляд от полубессмысленных, как перед приступом боевого безумия, глаз Кольберна и обратился к Прекрасе, – я поддержу тебя. Я пойду с тобой… чтобы месть за твоего мужа, а моего брата была осуществлена… как полагается и восстановила честь нашего рода.
Единственное, что сейчас его порадовало – это вытянувшееся лицо обманувшегося в своих воинственных ожиданиях Кольберна.
– Хорошо, – Прекраса тоже перевела дух. – Я принимаю твою помощь. Нам пригодится… твоя сила, отвага и опыт. Но сейчас… я должна уйти.
Она сделала шаг с верхней ступеньки, но тут Требовид поднял посох:
– Княгиня!
Прекраса взглянула на Кольберна:
– Уведите их. Пусть отправляются восвояси.