— Что вы от меня хотите? Признания?
— Правды.
— Правды? О, это слишком большая ценность, чтоб делиться ей с наглыми мальчишками. Особенно если эти мальчишки сами нагородили вокруг себя стену из тайн и недомолвок.
— Это вы сейчас обо мне или о своих…
— О тебе! — рявкнула Зинтер, не дав закончить фразу. — Хочешь правды? Отлично! Продолжишь в том же духе — и я всем расскажу твою правду!
Светский лоск слетел с неё, как вуаль подхваченная порывом ветра.
Глаза лихорадочно блестели, спина напряглась, в многочисленных кольцах вспыхивали магические искорки. Если бы сейчас она рванулась в атаку, лязгая зубами, Долан бы не слишком удивился.
Он и так едва не дёрнулся за пистолетом, но в последний момент опомнился, засунул руки в карманы, чтоб хоть как-то их занять. Нащупал там заколку, сжал её в кулаке, чувствуя, как в кожу впиваются острые грани.
В сердце тоже что-то впивалось — не такое осязаемое, но гораздо более болезненное.
Только Силю всё было нипочём. Зинтер он разглядывал с искренним любопытством, как посетитель зоопарка изучает беснующегося в клетке зверя.
И всё бы ничего, но клетка существовала только в воображении, а вот зверь — на самом деле. И зверь этот был абсолютно уверен в собственных силах.
Что-то она знала.
Что-то важное. Секрет, ради сохранности которого Силь убил бы не колеблясь. Ради которого уже убивал.
Изображать шкаф и одновременно следить за происходящим становилось всё труднее.
— У меня нет тайн, — улыбнулся шеф. — Кроме служебных, разумеется.
— Уверен? Не боишься огласки?
— Вы же сами сказали: ваши подчинённые умеют хранить секреты и заслуживают доверия.
— А твои?
— А моих здесь нет. Этот молодой человек, во-первых, в отпуске, а во-вторых — мой друг. Хотя не уверен, что вам знакомо это понятие.
Долан моргнул.
Молодым человеком его не называли уже лет десять, а другом, кажется, и вовсе никогда. Были, конечно, всякие «Дружище, ну ты послушай!», но это ведь не то совсем.
И услышать такое от начальника, это же… ну… нарушение субординации! Или просто ещё один способ подразнить Зинтер, который, к слову, сработал.
— Выметайся из моего дома, или…
Силь задумчиво склонил голову набок, выражая полную готовность выслушать, что именно «или», но Зинтер решила не продолжать. Только бросила недовольно:
— Ты действительно весь в Леду. Такой же нахальный и невыносимо упрямый.
— Что поделать, наследственность — страшная штука.
— То есть отрицать не будешь? Я ведь действительно могу сделать это достоянием общественности. — Теперь хозяйка дома говорила почти ласково.
Правда, Долану от такой ласки очень хотелось сбежать подальше и, как в далёком детстве, спрятаться под одеялом. Пришлось срочно напоминать себе, что детство давно закончилось, одеял поблизости тоже не наблюдается, и вообще он опытный милит и сотрудник разведки, и видел людей пострашнее, чем истекающая приторным ядом старуха.