По обеим сторонам от неё несли караул молоденькие ребята из королевской гвардии, и чувствовали они себя явно некомфортно. Ещё бы: стрельба, хаос, повальный обыск, сплошные непонятки и недомолвки — а им стоять по стойке смирно, потеть в парадной форме на солнцепёке и делать вид, что всё по плану. По крайней мере до тех пор, пока кто-то на смену не придёт.
— Она не выходила? — уточнил Долан, и сам же подивился глупости своего вопроса.
Конечно не выходила. Иначе гвардейцы бы тут уже не стояли.
Оставался, конечно, вариант, что выбралась она через катакомбы, как и вошла, но интуиция вела сюда. И Цера тоже.
Он увязался за Доланом ещё на выходе из библиотеки. Они все увязались: и Лиза, и близнецы.
Но молодёжь хотя бы держалась позади, а вот март мчался вперёд, не разбирая дороги, сшибая прохожих и лавируя между машинами. Долан бежал за ним, иногда успевая извиниться перед очередным случайно задетым пешеходом.
В ушах стучало — может, пульс, может, страх опоздать. Слишком много времени потеряно. Он должен был оказаться там раньше, намного раньше. Он должен был перехватить Алину. Он вообще не должен был её отпускать, ни утром, ни месяц назад. Вообще никогда!
Долан тряхнул головой, с усилием возвращаясь в реальность. Цера скакал вокруг, путал ноги поводком и пытался отгрызть одному из гварцейцев пряжку от форменного сапога. А несчастный парень даже взгляд вниз опустить не мог — не положено.
Ему, впрочем, и на вопросы отвечать не положено было. Церемониал, чтоб его. Хотя соблюдать его в такой ситуации — всё равно, что играть торжественный гимн на тонущем корабле.
— Принцесса, говорю, не выходила? — на всякий случай ещё раз спросил Долан, сунув гвардейцу под нос удостоверение. Тот пробежался взглядом по строчкам и тихонько качнул головой.
Долан решил, что это значит «нет» и шагнул к дверям.
— Вам туда нельзя, — охрипшим от волнения (или от долгого молчания) голосом сообщил гвардеец. Не погрызенный, а второй.
— Можно, — ответил Долан.
— Нельзя, — упрямо повторил парень и как-то весь сжался, втянул голову в плечи. Кажется, он ждал, что сейчас на него начнут орать, или сразу бить. Последнее смотрелось особенно странно, потому что охранник, несмотря на молодость, был высоким и плечистым. Абы кого в гвардию не брали. — Это сакральное место, туда вообще нельзя посторонним.
Спорить не хотелось, Долан вообще не слишком любил это дело. А сейчас ещё и аргументы приличные в голову не лезли.
Драться не хотелось тем более. Не время и не место, а гвардейцы вообще не причём, они свой долг исполняют.