Увидев стоящего возле пирса Павла, купец направился в его сторону, постукивая при каждом шаге металлическим наконечником трости.
– Здрав будь светлый ярл, – с достоинством поклонился новгородский гость. То, что он обращался к нему на русском языке, хотя, видимо хорошо говорил и на норманнском, говорила о том, что купец хорошо знает, к кому прибыл, и не хочет, чтобы их разговор кто-нибудь понял.
– Как мне называть дорогого гостя? – вежливо поинтересовался Павел, рассматривая купца. Оружия у него не было, значит опасаться не стоит. Да и на ладье, кроме десятка вооруженных людей, других воинов видно не было.
– Называй меня Гавшей, – улыбнулся гость, – Гущин, стало быть. Роду я купеческого. Лавки в самом Великом Новгороде имею. А путь мой лежит в Бергем к конунгу Роалду. Большого груза, как ты уже наверно заметил, нету. Везу украшения, тонкой работы, драгоценные камни, да посуду, греческое вино, дорогие ткани. К тебе зашел по делу. Боярин Твердислав велел весточку передать.
При этих словах Павел вздрогнул. Причина у новгородского боярина, должна была быть весомая, чтобы так рисковать и довериться случайному человеку.
– Будь моим гостем, – Смирнов посторонился, дозволив гостю, наконец, сойти на твердую землю.
– Наслышан я о твоем гостеприимстве, – добродушно улыбнулся купец, – но спешу я. Так, что не трудись. Найди лишь укромное местечко, от лишних ушей по далее. Там обмолвимся парой слов, да пойду я дальше. Хочу до штормов осенних поспеть.
Павел кивну, направившись к ближайшему складу. Купец широким шагом направился следом. Войдя в полутемное помещение, Смирнов кивком отправил работников на улицу.
– Я слушаю, – подождав пока последний из них скроется, повернулся он к гостю.
– Как я уже говорил, – начал Гущин, – что Твердислав велел упредить тебя, княжич Федор.
– И в чем же? – стараясь сдержать нетерпение от затянувшейся паузы, спросил Павел.
– Не торопись, – покачал головой купец, – скажи мне, много ты совершил зла?
– Возможно, – не стал отрицать Смирнов, – хотя это смотря, что считать злом?
– Убийство это зло?
– Смотря какое, – криво усмехнулся Павел, – иное убийство и добром может обернуться…
– Это верно, – поджал губы купец, – спрошу тебя иначе. Убийство беззащитных детей, это зло?
– Да, – мрачно проговорил Павел, – это зло. Но на мне нет невинной крови.
– Тогда скажи мне, – повысил голос новгородский гость, – кто, тогда подло напал на детский лагерь? Кто отправил на небеса двадцать три, невинные души. Они не прожили и восьми весен. Им бы жить и жить, да радовать своих отцов и матерей. Кто в ответе за это?