Пасмурный рассвет, с моросившим и проникавшим до костей дождем, постепенно выяснял окрестность, окутанную матовым туманом, и озарял картину бегства и преследования джигитов.
Не один десяток тел не досчитали горцы вернувшись домой, и много пришлось работы их хекимам (Хеким – горский медик-самоучка, но зачастую великий практик.), перевязывая раненых, судя по тому, что в станицу было пригнано более сотни оседланных коней и понатаскано порядочно тел. Наша потеря была человек в пятнадцать убитых и раненых, да десяток другой коней. Надолго острастка эта отняла у горцев охоту пользоваться темной ненастной ночью, и уже редко стали они переправляться кучами на известных бродах.
Мои «собачата» вели себя на славу, не отставая ни на пядь от старых казаков. Первой наградой для «собачат» был единодушный привет старых рубак крепким, но ласковым словом. В тот же день приказ по линии и бригаде отличил их имена и заявил как бравых казаков, уже не ребят. Вскоре они были зачислены на действительную службу в сотни: верхушки их шапок, перекрестились урядничьим галуном, а груди украсились серебряными медалями «за храбрость» на георгиевской ленте.
Нужно было видеть восторг этих мальчуганов, чтобы сказать: да, я видел счастливцев! И не одни малолетки, а и старые седые бородачи превращались в детей, надевая георгиевский крест: в то время у них не было никаких других желаний – они были счастливы всем своим существом.
Главный чеченский отряд, под начальством генерал-лейтенанта Лабинцева, 19-го июня 1840 года выступил с Сунженской линии и, переправясь за реку Ассу, стройной колонной двигался по Ачхоевской равнине, обрамленной густым чинаровым и дубовым лесом; за лесом, на северо-запад, тянулась снежная цепь главного кавказского хребта, и Казбек, как исполинская сахарная голова, отчетливо рисовался на безоблачном небе. Дивна всюду природа Кавказа; но немного и там таких роскошных равнин, как Ачхой, недаром прозванной житницей Чечни по своему хлебородию. Эту-то, житницу шел отнять у чеченцев генерал Лабинцев, имея в виду построить на ней сильное укрепление Ачхой, как оплот владычества русских, и тем самым продолжить, вдоль Черных гор, линии укреплений от крепости Грозной, построенной грозой чеченцев, генералом Ермоловым.
В составе отряда был и мой взвод конно-казачьей № 14‐й батареи, шедший в авангарде.
Кругом царившая тишина и весело светившее яркое солнце, игравшее на оружии войск, как бы приветствовали новых могучих владык равнины.
Быстро промчался вперед авангарда, окруженный своей свитой и конвоем, величавый и статный начальник отряда. По его приказанию, отряд остановился. При полной тишине раздались слова Евангелия, произнесенные отрядным священником, перед аналоем совершавшего напутственное молебствие. Набожно сняв шапки и держа оружие на молитву, крестили грудь старые усачи, не раз смотревшие прямо в глаза смерти, и только изредка бряцавшее оружие нарушало торжественную тишину их молитвы.