В лесной опушке мелькнули горцы, и, как враждебный салют, раздался выстрел артиллерии имама, владыки Чечни. В ответ ему, среди молитвы, грянули орудия авангарда, выскакавшие на позицию; ядра и картечь, посвистывая как добрый молодец, начали ломать деревья. Все жарче и сильнее становился артиллерийский огонь… Уже явились из главной колонны и батарейные орудия, и пехота двинулась вперед для занятия леса. Но наибы Шамиля, поджав хвосты, отступили в глушь векового леса. Отряд, не понеся почти никакой потери, двинулся к реке Фортанге, и расположился на месте, предназначенном для возведения укрепления.
Наутро приступили к планировке местности. Через несколько дней явился широкий ров, и заложено было укрепление. Пехота, точно муравейник, копошилась на работах. Горца молчали, и мы уже начали скучать бездействием. Но 20-го июля наибы Шамиля надумались, и перед вечером открыли из Гойтинского леса канонаду, бросая снаряды в широко раскинутый лагерь. Все живо встрепенулось в отряде. Генерал приказал унять разворчавшихся наибов Чечни. Понеслись орудия за орудием, окруженные пехотой и кавалерией, и тотчас же открыли гибельный огонь. Не прошло и часу, как замолкли горные орудия, скрывшись за лес. И опять никто и ничто не тревожило отряда до 30-го июля.
Едва возвратилась пехота с рубки леса, как появились на опушке толпы конных и пеших чеченцев, прикрывавших четыре орудия большого калибра… И закипела канонада по лагерю. В это время я был в палатке начальника центра, князя Голицына, который, сидя перед походным столиком, отдавал приказания; но они были прерваны навесно влетевшей гранатой, ударившей в угол столика и начавшей на полу вертеться юлой. Раздумывать было некогда: набросив на гранату папаху, я схватил ее обеими руками и, выбежав как шальной из палатки, так удачно с размаха бросил ее о лежавшую вблизи груду камней, что деревянная трубка вылетела и тем избавила нас от неминуемой гибели…
Недолго пришлось потешаться горцам; они убрались с двумя подбитыми орудиями и потащили не одного товарища, раненого или убитого.
Во время канонады подъехал к моему взводу командир Навагинского полка, причудливый и храбрейший генерал Полтинин, и, обратись к № 1-му, старому и бравому бомбардиру Гридину, сказал ему: «А что, молодец, ссади мне ядром вот того чеченца, что в красном балахоне, на белом коне; я дам тебе монет. Припал к орудию Гридин, навел его, сложа рядом большие пальцы рук, вместо диоптра – и ядро перерезало коня со всадником. Вытянулся молодец, махнул рукой по направлению выстрела и протянул ее за наградой. Генерал не только дал обещанное, но и велел придти к нему выпить стакан водки. В это время, ядро, почти уже обессиленное, ударило в хоботовую подушку и покатилось далее. Молодой казачок-фельдшер, первый раз видевший такую штуку, вздумал остановить ядро плетником, но оно, подскочив, ударило его по руке и беднягу потащили самого на перевязку. По возвращении с позиции, потребовал меня начальник отряда и, вместе с князем, поблагодарили за находчивость. Правду же сказать, не за что было благодарить: ведь у меня и мысли не было спасать князя, а все это сделалось как-то случайно, по инстинкту самосохранения.