Передневали мы у радушного Попандопуло, и часу в двенадцатом утра уже любовались чистеньким и красивым, как игрушка, постом Бельширским, а часу в пятом остановились у мрачного, старого, большого зеленчугского укрепления. Все время горцы издалека следили с высот за отрядом и, проводив нас до укрепления, успокоенные принятым направлением отряда, возвратились по домам. Но и тут расчет их был неверен…
«Расходился наш волк – нескоро уймется», – говорили казаки. И, действительно, расходился… Сделав дневку в укреплении, по выпавшему за ночь неглубокому снегу, мы пошли не на Кубань, как предполагали горцы, а вверх по малому Зеленчугу и поворотили в Длинный Лес… Идя в лесной глуши, мы еще издали заслышали скрип ароб. Полковник приказал раздаться отряду, чтобы захватить нежданную добычу… Прошло с час времени, и шестнадцать ароб, запряженных по паре быков, были среди нас. Погонщики, не ожидая такой парадной встречи, развалясь похрапывали на тяжело-нагруженных возах… Схватились, было, они за оружие, но, сбитые с ног и скрученные по рукам и ногам, с завязанными ртами, были положены на воза, кроме одного, упорно защищавшегося и убитого на месте… Угрозы и обещания награды и свободы развязали язык одному старику: он рассказал, что они ехали на «сатовку» в аул князя Дженгета Наурузова, до которого оставалось не более 6–7 верст. Старик стал нашим вожаком. Отряд, пройдя обратно с версту, поворотил прямо на аул. Оглушительный скрип ароб (Горцы никогда не мажут колес своих ароб, говоря: «зачем мазать? разве я вор». – Арба, на двух огромных колесах таратайка, поднимающая большие тяжести, чрезвычайно удобна в горной местности и легка на ходу по своему устройству.) заглушал звук копыт и колес по легкому морозу, и мы подошли к самому аулу, незамеченные оплошными горцами. Стащив с ароб связанных хозяев и сбросив часть клади, на каждую арбу улеглось человек по 5–6 казаков… В этом порядке двинулись к воротам хорошо укрепленного аула, окруженного густым лесом, скрывавшим нас. Недолго переговорив (разумеется, на чистом горском языке) о цели приезда, известной от вожак, с полусонными караульными, казаки проехали в аул сквозь опущенные ворота (Ворота у горцев не ратсворчатые как у нас, а опускные, наподобие вертящихся вверх качелей, и одна опускная только половина забирается сплошным плетнем или досками, и приводится в движение веревкой, идущей от верха перекладины.) … Не прошло и часа, как в нескольких местах аул запылал, а вслед затем раздались в нем выстрелы, крики и стон… Возвратившиеся в аул из засады казаки довершили начатое… От большого и крепкого аула остались лишь обгорелые головни, да дым валил трубой, пробираясь вверх по деревьям…