Пленных было захвачено около сотни, невзирая на то, что вообще линейцы недолюбливали брать в плен…
Едва вершины дерев озолотились первыми лучами яркого осеннего солнца, отряд свернул из леса и, хотя все еще по пересеченной местности, покрытой кустами, быстро двинулся от разгромленного аула. Горцы собрались преследовать нас, но уже не могли нанести существенного вреда, невзирая на смелые и отважные атаки. Картечь и ракеты опрокидывали их, и отряд, как сильный кабан-секач, отбиваясь от стаи недружных собак, отбрасывая смельчаков, выбрался на открытую местность. Горцы, пораженные столькими неудачами и огромными потерями, оставили безрассудное преследование.
Между тем, надо сказать, что в Псеменском лесу собралось порядочное сборище, ожидавшее нас на обратном пути. Сборище это, напрасно прождав нашего возвращения занятым путем, разошлось ни с чем, а мы, с добычей и победой, возвратились домой.
Так кончилось наше десятидневное движение на Зеленчуги, оставившее неизгладимые следы среди горцев, гнездившихся в верховьях Зеленчугов и Лабы, и еще ни разу не испытавших такого погрома.
Отряд же пехоты, под командой подполковника Страмбургского, посланный вниз Лабы, чтобы прикрыть наше движение, тоже пожег несколько небольших ближних кошей, копны сена и запасы хлеба, и возвратился на линию почти без потери, если не считать 3–4 человека легкораненых, да десятка коней выбывших из фронта.
Для встречи и конвоирования по прямой дороге от крепости Прочный-Окоп в станицу Константиновскую командующего войсками на кавказской линии и в Черномории, атамана Черноморского Войска, генерала от кавалерии Заводовского, желавшего лично видеть устройство вновь водворенной станицы, первой на линии поселенной с Дона, был назначен конвой. В состав этого конвоя назначены были и два станка конно-ракетной команды с двадцатью ракетами. Встретили и проводили мы генерала, оставшегося вполне всем довольным, и затем конвоировавшие части были распущены по своим местам.
Перед закатом солнца, я с моими станками отравился прямой дорогой в станицу Лабинскую. Нам оставалось проехать не более 8–9 верст, как урядник мой Ляпин обратил внимание на появившиеся вдали над Лабой черные точки. Остановились мы, и по плетникам нагаек, вставленным промеж конских ушей, зорко стали следить: точки стали двигаться с прицела; значит это не кусты, каменья или пни, а живые существа, и уже никак не дикие козы или кабаны; да и не наши казаки – им не для чего было быть за Лабой в это время, когда «пикетные» съехали с курганов. Переговорив между собой и повыправя оружие, мы тронулись в путь, держась подальше от Лабы… Точки быстро и живо росли, и вот уже в подзорные трубки (