— Ты знал, что он издевается над ней?
— Нет. Она просила не появляться в её жизни, боялась, видимо, глупенькая, что Дамир снова упрячет меня за решетку. Я приехал к ней, как только освободился. Сразу с колонии к ней. А она сказала, что за эти годы полюбила мужа, и просила не мешать её счастью. И я поверил. Смотрел в её пустые и печальные глаза и поверил. Я и о тебе ничего не знал.
— А как ты узнал?
— Она сказала перед смертью.
— Она звонила тебе?
— Нет. В тот вечер мне было очень хреново. Я буквально метался по дому. Не знаю, что меня дернуло, но я сел за руль и приехал к ней. Нарушил данное ей слово, но не смог иначе. Сиделка её оставила нас наедине. Любочка лежала в своей постели, обессиленная и изможденная, что я не смог сдержать слез. Она была такой хрупкой, что я дышать рядом с ней боялся. Столько лет её не видел и понял, что все это время был дураком. Не надо было ей верить, не надо было слушать. Ничего в моей жизни не имело смысла, кроме неё. Я никогда не был женат, потому что всегда любил только Любу. Ей поклонялся всю свою жизнь и поклоняюсь до сих пор, — я невольно замечаю на его рабочем столе фотографию в рамочке. На фотографии моя мама, молодая и счастливая. Я её такой никогда не видел. Камиль Маратович следит за моим взглядом и, беря фотографию в свои руки, продолжает: — Я присел на кровать рядом с ней, обнял её, поцеловал в макушку. Она с трудом обняла меня в ответ. А потом, прерывая наше молчание, рассказала о тебе. Мы плакали оба в этот момент. Она, потому что просила прощения за многолетнее молчание, а я от счастья. Потому что всю свою жизнь я мечтал о ребенке от неё. Я целовал её руки за этот подарок. Я стоял на коленях перед ней, прося прощения за все, что она пережила. Она умерла в моих объятиях. Уснула и не проснулась.
— Теперь понятно, почему она улыбалась. Улыбка застыла на её лице, — смахиваю слезу с щеки, не могу сдержаться и мне не стыдно перед ним плакать. — Спасибо вам за то, что были с ней в последние минуты её жизни.
— Я должен был быть с ней всю эту жизнь.
— Камиль Маратович, я пришел просить вас о помощи.
— Рассказывай, — просит он, пытаясь скрыть от меня боль, которую ему причинили мои слова. Но я не могу так сразу назвать его отцом.
— Вы, наверное, в курсе, объявлен тендер на строительство нового торгового центра.
— Знаю. Инициатор этой сделки Дамир.
— Дело в том, что строить они собрались на моей земле. На земле моего деда, которую мама завещала мне.
— И ты против этого?
— Да. Против.
— Тебе угрожают?
— Пока нет. Мне дали три дня на обдумывание, но при этом у моего дома дежурят их ребята.