Конечно-конечно, получишь. Как только я раздобуду деньги, чтобы выкупить эти чертовы расписки, так сразу и получишь.
— Кстати, ваша прислуга испытывает мое терпение. Я велел ей подать чай, но она не торопится исполнять поручение. Этому дому необходима твердая хозяйская рука.
По моему же глубочайшему убеждению, это льессу Брейтону требовался хороший такой ускоряющий пинок чуть пониже спины, и отвесить его мне мешали только все те же проклятые расписки. Так что я изобразила улыбку и самым сладким голосом произнесла:
— Сожалею, я не знала, что вы распорядились о чае, и дала мьесси Корс поручение. Но, если вы настаиваете…
— Нет-нет, — поспешно отказался льесс. — Ни в коем случае не хочу затрудняясь вас, дорогая Элайна. Вам ведь и без того приходится нелегко. Я слышал, вы рассчитали прислугу?
— Не всю, — сквозь зубы процедила я. — Нам с Мирандой не нужен большой штат, ведь во время траура не принято устраивать приемы. Мы ведем скромный образ жизни и довольствуемся малым.
Уголки губ льесса Брейтона насмешливо приподнялись. Безусловно, он знал, что из прислуги в доме остались только верная мьесси Корс и ее дальний родственник, восемнадцатилетний Том. Мьесси именовала его племянником, но на самом деле он вроде бы доводился внуком ее троюродной сестре.
— Если вы не против, я загляну на днях навестить вас снова, дорогая. Ах, да, — словно внезапно спохватившись, добавил льесс Брейтон, — я принес вам пирожные. Ваши любимые. Вы давно не посещали кондитерскую… из-за траура, несомненно. Я решил порадовать вас.
Мне потребовалось вся моя выдержка, чтобы выдавить из себя слова благодарности, а не указать направление, в котором льессу следовало бы отправиться, прихватив с собой коробку с пирожными. Хотя нет. Подношение мог бы оставить.
Стоило гостю откланяться, как в комнату влетела встревоженная Миранда.
— Элли! Ты… ты…
Я обняла ее, погладила по хрупким плечикам. Миранде недавно исполнилось двенадцать, но выглядела она совсем ребенком из-за невысокого роста и худобы.
— Не беспокойся, я не собираюсь выходить замуж за этого надутого индюка.
— И ты не бросишь меня?
— Никогда! — заверила я с жаром. — Обещаю!
В конце концов, мне прекрасно известно, каково это — быть никому не нужным ребенком.
* * *
В той, прошлой, жизни, всего-то три месяца — а кажется, будто целую вечность! — назад, именно такой я и была. Мама оставила отца ради его делового партнера, давно перебравшегося на постоянное жительство в южную страну, где никогда не бывает зимы. Меня приглашали на каникулы, мне присылали подарки, но у нового маминого мужа уже имелось трое собственных детей и четвертый, да ещё и неродной, был точно лишним. Папу тоже куда сильнее занимали дела и бесконечно сменяющие друг друга молоденькие красотки, похожие друг на друга, словно яблоки с одной ветки. Я оказалась предоставлена самой себе.