- Вы, дон Перанса, являетесь на сегодняшний день единственным испанцем, чью жизнь я пощадил, хотя она была у меня в руках, и я мог бы отнять ее у вас. Но вы единственный испанец, которого я встретил и который не только не стремился к уничтожению, но и сохранил частицу сочувствия ко всем бедам и лишениям нашей страны. Пойдемте же, ротмистр, - добавил он изменившимся тоном. - Давайте больше не будем говорить об этих вещах; мы принадлежим к разным народам, и это ни к чему не приведет. Давайте я лучше расскажу вам о своих планах, и потом вы отдохнете после плотного обеда, который нам будет полезен.
Немного позднее оба они сидели в маленькой каюте капитана, и Перанса вновь про себя удивился порядку и чистоте на корабле гезов, которых до сих пор считал беспризорными пиратами. Пеерке Болле приготовил хороший обед, который им очень понравился. Когда обед закончился, капитан стал разъяснять:
- Сделав небольшой крюк, мы доплывем до южной окраины Норд-Бевеланда. Там мы высадимся на берег, чтобы оказать помощь раненому стрелку. Затем зайдем во французский порт, чтобы освободиться от вчерашней добычи.
Как вы отнесетесь к тому, ротмистр, если я высажу вас там на сушу со всем необходимым, и вы сможете пробиться к испанцам? Или мне следует остановиться в другом месте, недалеко от которого стоят испанские войска, с которыми вы сможете связаться? Тогда снова возникает возможность, что мы когда-нибудь столкнемся, но мне бы этого не хотелось...
Испанец переждал несколько секунд и, когда он стал отвечать, глаза его блестели:
- Нет, капитан, мы никогда не столкнемся больше, как враги: мой клинок не поднимется против вашего. Вы взяли меня в плен в честной борьбе, как того требует война, но сделали вы это не столько мечом, сколько своим благородным поведением. Доставьте меня во Францию, капитан! Я вернусь на родину. А когда я встречусь с братом, то смогу честно посмотреть ему в глаза и сказать, что здесь, в Нидерландах, ведется война, которая мне противна, и я не хочу быть первым убийцей в нашем роду...
Крепко пожав друг другу руки, они расстались. Едва прошла четверть часа, как дон Мигель Перанса уснул крепким и глубоким сном. Но капитан не мог найти покоя. Его мучила мысль, что Марк может умереть из-за тяжелого ранения, а мальчик был так дорог ему. Снова пошел он к койке Марка и наткнулся там на штурмана Мелисса. Лицо раненого было мертвенно-бледным, и его порывистое дыхание говорило о том, каким серьезным было ранение от испанской пули.
- Как вы думаете, штурман, - спросил капитан с беспокойством, - останется ли мальчик в живых?