- Погляди, папа, как она меня сильно избила! И еще украла три гроша!
Ханс Штеффен, разозленный тем, что вновь нарушен его сон, отпустил своей приемной дочери пару оплеух. Кэтхен стояла ошеломленная, слезы бежали по ее лицу.
- Почему Вы меня..., - от волнения она едва могла говорить, - почему Вы меня ударили? Это Конрад начал драться! Что он искал в моей комнате? Какое ему дело до моей Библии?
Хозяин трактира озадаченно посмотрел на нее. Никогда еще он не видел свою приемную дочь такой возбужденной и разгневанной. Возможно, он поступил с ней все же несправедливо? Почему именно в это утро ему приходится иметь столько неприятностей!
Он знал, что Конрад не был смелым мальчиком. Сыночек перерос его почти уже на голову. Но фрау Доротея не позволяла ему ничего делать и постоянно защищала. Поймай его отец за каким-нибудь действительно дурным поступком и призови к ответу, тогда фрау Доротея тайно припрячет какие-нибудь сладости для своего сына, так что для всех в доме „Под солнцем" мир был „снова спокоен"...
Так и сейчас, мальчик плача, спустился по лестнице и забежал в спальню матери. Хозяин трактира зло и немного беспомощно посмотрел на свою приемную дочь, а затем спустился по узкой лестнице.
Кэтхен осталась одна. Ее гнев прошел. „Не отвечай бранью на брань!" - вспомнилось ей. Тут она присела на край кровати и заплакала. Когда она немного успокоилась, то собрала с пола вырванные страницы. Книгу Конрад забрал с собой.
Еще до обеда приемная мать призвала Кэтхен к ответу за драку с сыном. Доротея так кричала, что слышно было по всему дому. Еще раз девочка была жестоко наказана. Когда немного позднее она с заплаканным лицом села за обеденный стол, Конрад безжалостно ухмылялся. Ханс Штеффен, казалось, ничего этого не замечал. После обеда, повинуясь недвусмысленному знаку хозяйки трактира, Кэтхен сразу же принялась за работу на кухне.
Утро этого дня принесло хозяину трактира дополнительные волнения. Вместе с женой он сидел за завтраком. Для фрау Доротеи эта ночь была гораздо короче, чем обычно, из-за шума, поднятого на чердаке у Кэтхен. Ханс Штеффен озабоченно поглядел на свою жену. Избыток мыслей заставил его глубоко вздохнуть. Что его беспокоило? Разве не было у него оснований, чтобы быть довольным? Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз молился о ежедневном хлебе. Как говорится, все его закрома были доверху заполнены. Это были десять сытых, благополучных лет, которые он прожил в городке. У трактира не было недостатка в посетителях, и он многим помогал при денежных затруднениях под значительные проценты. При этом в городском совете он занимал место рядом с бургомистром, которому представил капитал на неопределенное время, и который заглядывал теперь ему в глаза. Остальные отцы города находили довольно удобным выражать согласие с его предложениями полным достоинства кивком головы, и только один из них имел смелость однажды возразить - управляющий бургомистра, господин Вернер.