Не обошлось без слез, когда для нее настала пора покинуть свой родной кров с* чудесной маленькой виллой в старом парке на Люденхоф - и оставить в Меервордене престарелую тетушку и отца. Едва минуло пять месяцев после свадьбы Нонни, как Роше однажды утром напрасно прождала, пока старая госпожа спустится вниз из своей спальни. Накануне вечером она села за пианино и исполнила свою любимую песню. Потом она легла, а наутро без боли и смертных мук перенеслась на свою истинную родину.
Время летело дальше, и жизнь шла своим чередом. Старый дом в конце тихой улочки, полный для Франса Ведера и его молодой жены воспоминаний, перешел в чужие руки, а ван Бинген и старая Роше переехали в маленькую виллу управляющего.
Франс шел быстрым шагом. Холодный северный ветер дул ему прямо в лицо, но он не обращал на него никакого внимания. В пальто и шапке ему было тепло, тепло у него было и на сердце. Господь дал ему счастья во всем, и не было больше места для обиды даже на тех, кто когда-то так бесчувственно отнесся к нему. Крестьяне, встречавшие на дороге управляющего барона, снимали перед ним шапки, поскольку за свое серьезное, сдержанное поведение он пользовался у всех большим уважением. Многие, приходившие к нему со своими заботами: чтобы просить об отсрочке арендной платы из-за неурожая или еще что-нибудь, хорошо знали, что для их забот и нужд у него всегда найдется немного времени. А Йаап Болле, молодой крестьянин, сказал как-то за кружкой пива: „За нового управляющего я пойду хоть в огонь. Когда прошлой зимой у меня случилось несчастье со скотом, да еще и заболела жена, и я при всем своем желании не мог бы заплатить за аренду в срок, я пошел к нему, чтобы поговорить об этом. Управляющий дал мне спокойно высказаться, а потом коротко сказал: „Возвращайся домой, Болле, и успокой свою жену; завтра я зайду к вам, и мы вместе посмотрим; как быть." С меня тысячепудовый груз свалился, когда я шел домой, а на следующее утро, очень рано, управляющий пришел ко мне. Мы вместе обошли двор и, могу вам поклясться, что он разбирается во всем не хуже крестьянина. Он помог мне снова встать на ноги и дал мне задаток на удобрения и корма, и если я все еще состою в должниках у барона, то уже нынешней зимой смогу выплатить ему почти все свои долги."
Не дожидаясь докладов и приглашений, Франс приходил к своим арендаторам, поскольку на собственном опыте знал, как мучительны горе и забота. От его острых глаз ничего не могло укрыться, и там, где он видел небрежность и леность, он проявлял себя строжайшим управляющим, которого не так-то просто обвести вокруг пальца. Но если на кого-нибудь сваливалась беда, там тут же появлялся управляющий Франс Ведер и помогал, чем мог. А когда он возвращался домой, то дорогой, наедине со своими мыслями, он всегда думал о своем небесном Отце? Который солнечным светом осветил его жизнь, когда забота и печаль бросили на нее мрачную тень.