- Нет, Кеес, только не это! - вскричала крестьянка.
Управляющий сдержанно добавил:
- Вы имеете в виду перекладину там, наверху, над конюшней, где когда-то Летучая Мышь подвесил соломенную куклу, - или же вы думаете о местечке в озере, где ваши люди много лет назад искали тело этой Летучей Мыши?..
Тут управляющий поднялся, и в его темных глазах появился светлый, приветливый блеск.
- Пожалуй, имя Франса Ведера уже стерлось из вашей памяти, но вы еще кое-что узнаете о Летучей Мыши, которого все обвиняли Бог знает в чем! Нет, пожалуй, не все. Принц, ваша дворовая собака, да Иоанна сочувствовали маленькому сироте. Дайте же мне вашу руку, крестьянин Кеес, и вы, крестьянка, я пришел как ваш друг - я и есть тот самый Летучая Мышь!
Крестьянин Кеес подпрыгнул на своем стуле. Он растерянно бормотал:
- Возможно ли это? - И снова перед его мысленным взором встали картины прошлого. Он снова увидел Летучую Мышь, козла отпущения для всех и во всем, которого он ни разу не удостоил сочувствующего взгляда. „Из тебя ничего не получится!" -заявил он когда-то мальчику. Но вот „из него получился" сам управляющий Люденхофом! Как это могло случиться?
Зуренбург нерешительно пожал протянутую ему руку.
- Я дурно обходился с вам, минхерр, - прошептал он. - Я был черствым - и гордым... Но...
Ведер прервал его:
- Так должно было быть, Зуренбург, то было провидение Божие - и ничто другое. Но я ел ваш хлеб и спал под вашей крышей! Во многом я был виноват сам. Слава Господу, крестьянин Кеес, я стал другим человеком. Через благодать Божию я признал, что был грешником, недостойным предстать перед Господом. Но мне также известно, что значит быть спасенным драгоценной кровью Иисуса Христа, Единородного Сына Божия. Вера в спасение наполнила меня в одну ужасную ночь - у постели больной, той, которую я любил больше собственной жизни. Вы тоже стояли у постели больной, крестьянин Кеес, у постели вашей умирающей девочки. Это было предостережение, зов Господа нам обоим, поскольку ведь и ваш ребенок был на добром пути, я это знаю. Вы не захотели прислушаться, ваше сердце ожесточилось, и жизнь - ваша и вокруг вас - становилась все холоднее и холоднее, ведь даже любовь Божия не могла согреть ваше сердце. И тогда пришла холодная смерть, крестьянин Кеес, тогда...
- Остановитесь, минхерр, остановитесь! - взмолилась крестьянка, и слезы потекли по ее щекам. Влажными стали и глаза Зуренбурга.
Было совсем поздно, когда управляющий возвращался домой. Крестьянин Кеес хотел подвезти его на своей маленькой повозке, но управляющий не позволил; тогда Зуренбург проводил его до входа в парк Люденхофа. Прощаясь, крестьянин вновь хотел от всего сердца поблагодарить его за то, что управляющий привнес свет во мрак его жизни, но не смог выговорить ни слова.