Тут пришли фрау Анга и Гильтруда. Гильтруда была теперь высокого роста, но такая же хрупкая и бледная, как и прежде; черты ее лица были мягкими и привлекательными.
Спустя некоторое время все вместе сели обедать.
- Но, Рутберт, у тебя волосы такие короткие и черные, а прежде были длинные и светлые? - изумленно спросила Гела.
- Я перекрасил их соком черники, - объяснил Рутберт, а затем, помрачнев, стал смотреть, как Гела подавала ему, прислуживала за столом и возилась у плиты, в то время, как Гильтруда сидела за столом рядом с матерью.
- Почему ты смотришь так сердито, Рутберт? -спросила Гела, как только, наконец, справилась со всей работой и ненадолго присела рядом с братом.
- Могу ли я радоваться, если моя сестра, дочь Хартбольда, должна выполнять в чужом доме работу служанки? - ответил он с горечью.
- Не сердись, Рутберт; они же приняли меня и предоставили мне приют и дом. Меня лишь радует то, что я могу проявить теперь свою признательность. Я не вижу ничего стыдного в том, чтобы служить другим.
- Это учение чужого Бога, которому учила нас мать. Ты все еще крепко полагаешься на Него и молишься Богу?
- Да, Рутберт, и я знаю, что, когда я молюсь, Он слышит меня, становится мне ближе, любит и укрепляет меня. Разве Он не защитил тебя благодаря моим молитвам Ему? О, Рутберт, ведь и я о Нем почти забыла, потому что никто больше мне не рассказывает о Нем, но как только я представляла тебя в страшной битве, сразу же вспоминала о Нем. Однажды, сразу после полудня, я почувствовала сильный страх за тебя; со мной что-то случилось, как будто я увидела тебя лежащим на земле окровавленным, под копытами лошади. Тогда, пораженная горем, я возвела руки к небесам и молилась вечному Господу небес, чтобы Он послал Своего Ангела, который бы спас тебя и сохранил впредь. И тогда мне снова стало легко и радостно на сердце, и я знала, что Он услышал мою молитву.
Рутберт внимательно выслушал ее. Какое-то внутреннее волнение отразилось на его лице. Он ничего не сказал. Но в душе своей он вспомнил о том часе, когда он в яростной битве свалился с лошади и лежал на земле, не в состоянии подняться. Над ним разгоралась битва, бешено несущиеся лошади сражающихся перескакивали через него, а он глядел сквозь лес рук и ног вверх, в сверкающую небесную голубизну. Он подумал, что может умереть и, словно паря в воздухе, проплыли перед его взором изображения Господа. Он увидел свою мать, молящуюся за него. А разве Гела, его сестра, также не молилась за него? Вдруг над его головой сверкнул меч и потемневшее от злобы лицо франконского воина угрожающе нависло над ним. Но в мгновение ока он был отброшен назад, спасительная рука подхватила Рутберта и подняла его на лошадь какого-то саксонца. Он был спасен.